Работа снайпера в романе Данила Корецкого "Антикиллер"

*

<…> Виктор Акимов служил в СОБРе и имел специальность "снайпер первой категории". Это означало, что он всегда поражает цель – и в тумане, и ночью, и в движении… Стр. 120.

*

<…> Иногда, когда требовала обстановка, он использовал малокалиберку – и звук тише, и рикошет меньше.

Год назад два зэка захватили женщин-контролеров в заложники. Одной заточкой под горло, на другую удавку – и давай требовать как обычно: водку, автомат, машину…

Акимова это особо не интересовало – что требуют, да как переговоры ведут… Он приготовил малокалиберный карабин и ждал. А когда приказ поступил – начал действовать.

Зэки находились во внутреннем дворике, и достать их можно было только через небольшое окошко, расположенное под потолком хозяйственной пристройки. Вначале поставили стол, на него стул, а на него залез Виктор с карабином. Пирамида неустойчивая, хотя и держат внизу, а надо еще приложиться да прицелиться…

Зэков отвлекают вовсю, затеялись им водку передавать, а он мостится под потолком, неудобно – зверски!

Опасней был тот, кто с заточкой – он вмиг горло проткнет, и как раз он отвлекся на водку… Щелк! И свинцовая пулька в голове. Щелк! И второму в башку. А повалились трое: и зэки, и одна из заложниц!

И Акимов, потеряв равновесие, сверзился спиной вперед, хорошо ребята подхватили и карабин удержал! Вскакивает как ошпаренный, и туда, во дворик! А там оббегать чуть ли не триста метров, да еще решетки, замки… В голове одна мысль: неужели и ее убил? Вроде не должно, но когда люди вплотную стоят и маленькая безоболочечная пуля может дел наделать!

Когда подбежал – перевел дух: женщина уже сидела, улыбалась… От страха в обморок плюхнулась!

Виктор во многих операциях участвовал и всегда сохранял спокойствие. Подберет оружие, зарядит – и ждет команды. Чаще обходится: сдались или по-другому решили – собаку пустили, "черемухой" придушили… Тогда разрядил винтовку, спрятал в чехол – и обратно на базу…

Ну а если поступила команда снайперу, то протирает он еще раз оптику и берет жизнь преступника в свои руки. Потому что сейчас все от него зависит. Ни адвокат, ни прокурор, ни друзья-приятели не помогут! И ни судебной волокиты, ни кассационного обжалования! Все будет так, как старший лейтенант Акимов решит: может засадить пулю в руку или в ногу, а может – в голову или сердце.

Виктор волокиты не любил, а потому решал кардинально: команда – выстрел – труп. И сам бандит больше никогда заложников не захватит, оружия не поднимет, да вообще ничего плохого не сделает, и другим наука! Ведь такой пример куда убедительней профилактических бесед и телевизионных передач на правовые темы. Потому как наглядней и доходчивей. Только что Сашок-корифан куражился, гранатой размахивал, ментам грозился. И вдруг – трах! И он лежит спокойно рядом с собственными мозгами… И второй тут же пушку бросил, будто руки обожгла, на колени упал, голову обхватил с одной мыслью: хоть бы не положили рядом, хоть бы пожить еще малость… Сразу все понимает, до самой души это понимание продирает и соседям по камере потом будет убедительно рассказывать…

Как и каждый снайпер, Виктор свой счет вел. Там, на войне, шестнадцать и здесь семь. Здесь чаще стремились без снайпера обходиться, "по-хорошему" решать.

Об одном таком случае он особенно жалеет.

Закрутилась обычная канитель: переговоры, высокое начальство, к аэродрому каких только сил не подтянули – и батальон внутренних войск, и ОМОН, и СОБР, и территориальная милиция, и транспортная… Группу антитеррора "Альфа" вызвали, спецподразделение МВД…

А шестерка снайперов выгодные позиции выбрала, ожидает. Тут бандиты допустили ошибку: вышли все четверо из автобуса, курят, советуются…

Акимов, старший снайперской группы, берет на прицел одного, а ребята уже докладывают: готов, готов, готов…

В результате – все на мушке. В двух по одной винтовке нацелено, в двух – по две, для страховки.

Виктор говорит в микрофон:

- Готовы к поражению целей, ждем команды.

А сам уже представляет: залп – и лежат эти долбанные террористы дохлыми, все их требования – в заднице, СОБР одним броском у автобуса, детишек ведут к родителям… Те, бедные, убиваются за воротами, с ума сходят.

Но команды нет. Стр. 120-122.

*

<…> Когда долго целишься, затекает рука, палец на спуске немеет, глаз начинает слезиться.

Если поправляться – прицел собьешь, надо терпеть. Чем дольше терпишь, тем больше вероятность промаха.

Эти четверо докурили, огоньки сигарет рассыпались по бетону. Один вернулся в автобус. Трое стоят, спорят. Четвертый вышел, вынес еще пачку сигарет. Скучились над зажигалкой. Сейчас не то что снайпер, любой собровец из своей засады двумя очередями их покрошит!

Нет команды!

А тем временем руководители совещались.

Литвинов свое мнение сразу высказал:

- Валить!

Командир ОМОНа:

- Валить!

Но у них вроде совещательный голос. Не им решение принимать. Старший оперативный начальник командует – генерал-майор Крамской. По своей линии он здесь главный. Но тут же и областная власть – глава администрации, бывший партийный начальник Лыков.

Начальнику УВД непривычно с ним не посоветоваться. Хотя только что к бандитам ходил, никто ему советов не давал. Но личная храбрость – одно, а управленческая смелость – другое.

Советуется. Задумался Лыков.

- А стопроцентную гарантию вы даете, что заложники не пострадают?

Стопроцентных гарантий вообще на свете не бывает. Особенно в таком деле, объясняет Крамской. Лыкова это не радует. Он ведь о чем думает? "Вот санкционирую я сейчас стрельбу, а вдруг детей перебьют… И окажусь крайним…"

А вслух говорит:

- Я должен с Президентом посоветоваться.

Старая партийная привычка. С одной стороны – лишний раз о себе напомнить, вот, мол, я каков – на переднем крае, с террористами воюю! С другой – поддержку получить. Или, наоборот, неодобрение: смотрите там дров не наломайте! В любом случае с решением не ошибешься…

Пошел Лыков с Президентом связываться.

Литвинов аж зубами скрипит:

Раньше за такие выпады ему в характеристике "незрелость" вписывали, что на партийном новоязе означало нелояльность к руководящей и направляющей силе. И продвигаться не давали, только в Афган и продвинули под ножи и пули. Сейчас записывают "невыдержанность" и тоже не шибко им довольны.

Четверка бандитов по второй сигарете докуривает. Смеркается. Расплываются детали, но вероятность поражения целей все равно высока. Пока.

Лыков добрался до помощника Президента, тот отвечает: связаться можно будет через два часа…

Спрятаться бы на эти два часа, да некуда, надо что-то говорить. Такое, чтобы пообтекаемее…

- Без стопроцентной гарантии действовать нельзя…

Гениальная фраза. При любом исходе не придерешься.

- Жду команды, напоминает Акимов.

- Огня не открывать.

Ну и хер с вами! Передал группе:

- Огня не открывать!

А уже и не в кого открывать, террористы в автобус залезли и через несколько минут начали детей в вертолет переводить.

Шесть онемевших пальцев снялись с чутких спусковых крючков, шесть слезящихся глаз оторвались от окуляров прицелов.

Лопасти вертолета раскрутились, вскоре машина взмыла в чернеющее небо.

Лыков вздохнул с облегчением: улетели, и слава Богу!

И Крамской перевел дух: теперь другому генералу брать на себя ответственность.

Лишь родители детишек-заложников волосы на себе рвут. Да "незрелый" Литвинов матерится:

- А если они их выкидывать по одному начнут? Что тогда?!

Но в тот раз все обошлось. И тиходонские руководители героями стали: как же, умело провели операцию, не допустили кровопролития. Вроде все хорошо. О! Через три недели еще захват заложников, на Ставрополье. Опять вертолет требуют и доллары. Через месяц еще захват, третий! Через месяц – четвертый! И выстрелы, и трупы…

Каждый раз схема одна, сценарий один, умные головы из МВД и ФСК размышляют: почему так происходит, да какая цель целой череды однотипно спланированных акций…

А простой снайпер первой категории старший лейтенант Акимов знает – что да почему!

А так пример обратный получился: возьми под прицел невинных людей и сразу превратишься в важную фигуру! Большие начальники с тобой почтительно говорят, все просьбы выполняют. Хочешь вертолет – на! Оружие – бери! Наркоту – пожалуйста! Деньги? Выбирай – доллары, марки, фунты… Красота! А то, что у тех до конца не вышло, так они сами дураки! А мы-то умные, у нас выйдет…

Снайпер мог только жалеть о том, что зло осталось безнаказанным. Он был таким же орудием в руках руководителя операции, как СВД в его собственных руках. Винтовка не выстрелит, пока он не нажмет на спуск, а он не нажмет на спуск, пока не поступит команда. Стр. 123-125.

*

<…> Пожал старший лейтенант командиру руку и пошел домой – в коммуналку с сохнущими посередине комнаты пеленками. Платили ему в СОБРе куда меньше, чем Мастеру, и жил он не так комфортно и красиво. Стр. 126.

*

<…> - Автомат, три рожка, гранату! – истерически орал Башка в зарешеченный оконный проем. – И машину с полным баком! Полчаса вам сроку!

- И водки пусть дадут, - от двери сказал Жиган. Он прижимал заточенный электрод к животу библиотекарши. Та была на четвертом месяце, и угроза носимому внутри беззащитному существу привела ее в шоковое состояние. Она была готова на все.

- Выпьем и потрахаемся, - продолжал Жиган, шаря у заложницы под юбкой. – Ты дашь по-хорошему?

Библиотекарша кивала, не в силах вымолвить ни слова. Страх и покорность возбуждали Жигана, и ему начало казаться, что он сумеет добиться задуманного и без водки.

- Внимание! – рявкнул снаружи мегафон. – Говорит майор Литвинов!

- Вот сука, - Башка отступил от окна. Репутация командира СОБРа была самая устрашающая.

- До того как начнутся переговоры, вы обменяете беременную женщину. Вместо нее зайду я.

- Вот ему! Так и передай, - сказал Жиган.

- Меняться не будем, - пискнул Башка. Он уже начал жалеть, что послушался Жигана и ввязался в это дело. Но с другой стороны – никакой помощи от приятелей с воли не было, поддержки в камере он тоже не получил. Рассчитывать приходилось только на себя.

- Не станете меняться – никаких переговоров вести не буду! Взорву дверь и оторву вам головы! А если женщины пострадают – яйцы поотрываю!

Башка приуныл. Сидел бы как все, ждал суда. Эту Жигану терять нечего – у него расстрельная статья и четыре ходки. А у Башки – первая судимость и смягчающие обстоятельства: Амбал подтвердил, что тот мужик первым его сигаретой прижег. Он, конечно, чекист и никогда не курил, но суд всем одинаково должен верить, ведь все граждане равны, так адвокат объяснял. Ну дали бы восьмерик… А тут пришибут прямо сейчас, на месте.

- Согласны, - отозвался Башка и от страха даже заорал на Жигана: - Будем выделываться – шлепнут без разговоров!

- Ты что командуешь, фуфло! Меня слушай! А то я сам тебя шлепну! – ощерился Жиган.

- Тогда я сдамся, - пригрозил Башка, и, к его удивлению, угроза подействовала.

- Хер с тобой, поменяем бабу на мента! За него еще больше пупок рвать будут… Что захотим – то сделают!

Жиган был залетным и о Литвинове не слышал.

- Обоих не достанешь? – спрашивал в это время командир СОБРа у снайпера Вити Акимова.

Тот оторвался от прицела.

- Второй вообще не показывается. А этого, у окна, могу срезать. Но вот эта резинка…

- Ладно, разберусь на месте. Держи кого сможешь, и когда я начну – гаси!

Литвинов вытащил из карманов камуфляжного комбинезона документы, запасной магазин, записную книжку. Потом снял куртку, и Акимов широким куском лейкопластыря приклеил между лопатками пистолет.

Снова надев куртку, майор подвесил под нее пустую оперативную кобуру.

- Я иду! – предупредил он в мегафон и, передав его одному из бойцов, медленно, держа на виду руки, пошел через хозяйственный двор. Прикрываясь заложницей, его внимательно осматривал Башка.

Вновь прильнувший к окуляру Акимов упер пенек прицела в левую бровь преступника, но голова заложницы находилась в сантиметре от точки попадания. Пятьдесят на пятьдесят.

Между лопаток медленно текла струйка пота. Так бывало всегда при риске поразить невиновного.

Литвинов по-хозяйски стукнул кулаком в железную дверь.

- Открывайте, менка!

Помедлив, Жиган повернул ключ.

- Скажи, чтоб без подлянок, а то проколю насквозь! – прошипел он в лицо помертвевшей библиотекарши и сильнее  прижал острие к податливому телу.

- Ничего не делайте, а то нас убьют! – крикнула она и заплакала навзрыд.

- Да ничего я не делаю, приоткрыв дверь, Литвинов медленно протиснулся в захлестываемую волнами агрессии и страха бетонную коробку. – Этим дуракам уже готовят все, что они заказали. Пусть едут! Тольку куда? До Чечни далеко, да и делать им там нечего, тут же в расход пустят как русских шпионов. Сдавались бы лучше!

- Заткнись! – заорал Жиган. – Стань к стене!

- Тю, - удивился майор. – Ты меня что, расстреливать будешь? Давай, отпускай женщину!

- К стене! – жилы на шее напряглись, в углах искривленного рта появилась пена. За спиной у Жигана имелось четыре доказанных трупа и еще столько же неизвестных следствию.

- Я ее сейчас на шампур нанижу!

Пожав плечами, Литвинов стал лицом к стене. Он казался спокойным и послушным, но щека начала подергиваться.

- Раздевайся!

- Охренел? Что я тебе, баба?

- Знаю я ваши подлянки! Снимай все, чтобы видно было, что у тебя есть!

- Подойди и пощупай, если не веришь, - Литвинов повернулся к Жигану, поднял куртку, показывая пустую кобуру.

- Вот все, что осталось…

- Снимай!!!

Жиган размахнулся, и у Литвинова похолодело внутри – бандит явно собирался пронзить заложнице живот.

- Хрен с тобой, миролюбиво сказал майор. Он сбросил куртку, тельняшку, брюки и остался в белых трусах и кроссовках.

Демонстрируя полное миролюбие и покорность, Литвинов положил руки на затылок. Большие пальцы коснулись рифленой пластмассы.

- Лицом к стене! – скомандовал Жиган.

Вид голого и безоружного противника успокоил его.

- Не могу, у меня трусы сзади порваны.

- К стене!!

- Слушай, малый, - глаза командира СОБРа сузились, а щека задергалась сильнее. – Ты палку сильно не гни – сломаешь! Выпускай женщину!

Мозг Литвинова анализировал ситуацию, как быстродействующий компьютер. Жиган полностью переключился на него и повернулся вполоборота, перестав прикрываться заложницей. Заточенную железку он по-прежнему нацеливал ей в живот, но не контролировал точность наводки. Башка тоже отвлекся от своей жертвы, но резину держал натянутой.

Витя Акимов теперь уверенно держал на прицеле бритый висок Башки. Но он мог стрелять только по команде, а следовательно, должен был ждать, когда начнет действовать Литвинов. Скорее всего начало действий обозначит выстрел командира. Поэтому Акимов ожидал выстрела.

В сложившейся ситуации бездействие снайпера было ошибкой. Как бы ни складывалась ситуация в глубине помещения, обезвреживание одного из бандитов, да еще столь эффективное – пуля в висок, башка – вдребезги – должно было деморализовать его напарника и развязать руки спецназовцу.

Ошибку допускал не снайпер, а его командир. Привычка Литвинова самому исполнять работу рядового бойца сейчас поставила операцию на грань срыва, а жизнь заложниц под угрозу.

Находясь на командирском месте, майор, оценив ситуацию, отдал бы приказ стрелять, а любой из его бойцов в бетонном помещении с заложниками успешно довел бы дело до конца. Но отдавать приказ было некому, и снайпер ждал, держа на мушке голову бандита.

- Выпускай женщину, я сказал! – повысив голос, повторил Литвинов.

- Она мне еще пригодится… Лучше я тебя на тот свет выпущу! Лицом к стене, сука! Здесь я командую!

Острие электрода окончательно отклонилось в сторону. У Литвинова имелось три секунды, чтобы завершить дело.

Правая кисть схватилась за рукоятку, левая за ствол. Рванув двумя руками, майор оторвал оружие вместе с двумя кусками кожи – пластырь намертво вцепился в спину. Предохранитель был выключен, и Литвинов самовзводом с двух рук пальнул в остолбеневшего при виде оружия Жигана.

"Ба-бах!"

Майор не понял, куда попала пуля, но тело бандита дернулось, а заточка прыгнула вперед. Раздался душераздирающий женский крик.

"Ба-бах!"

Теперь Жиган отлетел назад, ударился о бетонную стену и сполз на пол. Женщина тоже упала. Литвинов не смотрел на них: он развернулся к Башке.

"Ба-бах!"

Из правой части лба вылетело крошево костей и плеснулась кровь.

"Почему в другую сторону?" – мелькнула мысль, но она уже не имела значения – Башка кулем свалился на бетон. Заточка сорвалась с резины, но вреда заложницы не причинила. На груди бандита расплывалось кровавое пятно, и майор понял, что в голову попал Акимов.

Звенело в ушах, остро пахло порохом и кровью, тело напряглось, душу переполняло предчувствие страшного.

Медленно повернувшись, Литвинов посмотрел на библиотекаршу. В животе у женщины торчал заточенный электрод. Жиган выполнил свое обещание.

В дверь ворвались четверо бойцов с автоматами в руках. Но делать им уже было нечего.

- "Скорую", быстро, - тихо сказал Литвинов и вышел на воздух. Его мутило. Такого с видавшим виды майором не случалось очень давно. Стр. 282-286.

*

<…> - Вся хитрость состоит в том, - буднично рассказывал командир, - чтобы, скрывая нож, приблизиться к противнику вплотную. А потом внезапно и резко нанести удар в одну из уязвимых точек: шею, сердце, солнечное… Если же так не вышло и предстоит схватка, надо уметь менять направление клинка – вперед-назад, перебрасывать нож из руки в руку и, сокращая дистанцию, выбирать момент для выпада. Смотрите…

Нож ожил. Он вращался в одной руке майора, перелетал в другую и возвращался назад, но уже за спиной, прилипал к раскрытой ладони и неожиданно выскакивал между пальцами… Стр. 396.

<…> Литвинов ощутил перемену в состоянии противника. Наступил тот самый момент, когда можно заставить его выполнить любую команду.

"Бросай нож! Руки за голову, сесть на землю!" – уже просились на язык стандартные многократно выкрикиваемые за годы службы фразы. Но в памяти вдруг появился заточенный электрод, торчащий из округлившегося плодом живота женщины.

- Сдыхаешь, сука? – яростно спросил майор. – А как же САКОНБ? Забыл, что там написано? Работай?

Он ударил Баркаса в колено. Тот взвился от острой боли и нахлынувшей ярости. Специальный армейский комплекс ножевого боя предписывал сражаться до конца, но сейчас бригадиром руководило просто животное бешенство, накатывавшее поле давней травмы черепа. Стр. 404.

<…> Литвинов встал. Он тяжело дышал, руки и ноги дрожали, комбинезон залит кровью. Но мучившая последнее время галлюцинация – электрод, торчащий из не успевшего родиться ребенка, - исчезла. И майор чувствовал, что навсегда. А потому испытывал облегчение. Стр. 404.

(Корецкий Д. Антикиллер. (Выписка).

*

***