"Записки провинциального адвоката" Владимира Бурдонова. Часть 1. "Записки…", 2000 г. Начало.

1. Введение. Стр. 3-6.

Неоднократно я задумывал и почти начинал свои записки. Сначала хотелось сделать их в виде различных рассказов об адвокатской работе. Но, прочитав книгу "Записки "бандитского адвоката", подумал: "А почему бы и не написать "Записки провинциального адвоката"?

В качестве рецензии на "Записки "бандитского адвоката" могу сказать следующее: книга читаема, но в ней слишком много рекламы своей деятельности. Да, действительно, моему московскому коллеге пришлось вести громкие дела – киллера Солоника, быть знакомым со многими авторитетами и ворами в законе, но в ней недостаточно отражена внутренняя, а точнее, закулисная работа адвоката, его сложные и подчас на грани фола отношения с другими правоохранительными органами: милицией, прокуратурой, судом. А потом Москва – это еще не вся Россия и что интересно москвичам, то может быть неинтересно провинциалам и наоборот.

Итак, как становятся адвокатами? Призвание или необходимость, случай или судьба?

По-разному. У меня это все произошло совершенно случайно.

Начав учиться в Москве в престижном в те времена вузе – институте стали и сплавов в 17 лет, мальчишкой из небольшого провинциального областного центра попав в столицу, в студенческую семью, я был несколько растерян от этой новой для меня жизни. Ни контроля со стороны родителей, ни опеки взрослых – полностью самостоятельная жизнь. Ночные поездки в аэропорт Внуково, в ночной ресторан (в те времена даже небогатые студенты могли себе это позволить: при стипендии в 35 рублей стоимость бутылки водки – 3 руб. 62 коп., коньяка, притом настоящего, армянского, - 4 руб. 12 коп. А в ресторане цены не намного выше, тот же коньяк стоил 6 рублей). Однажды в ресторане аэропорта так "приняли на грудь", что один из студентов, услышав объявление на посадку на Волгоград, сказал "мой" и пошел. Мы не обратили на это внимания, ушел, ну и ладно. На следующий день он рассказал, что проснулся в самолете, в багажном отделении, точнее, его разбудил охранник с винтовкой. Ему как-то удалось залезть в пустой самолет на стоянке. Благо раньше не было угонов самолетов, и все обошлось благополучно, штрафом и даже не исключили из института.

Группа наша – МЧ-69-2 – подобралась на удивление "пожилая" – из всего мужского состава лишь трое сразу после школы: внук академика (он же сын член-корреспондента Академии наук), я и еще один выпускник из провинции по фамилии Неретин. Подчас на занятиях нашей группы собирались и преподаватели других предметов посмотреть на этого студента. Все, как один, говорили, что это новый Ломоносов, учился он и правда отлично, с особым блеском. Вполне возможно, что сейчас Неретин уже академик или на худой конец членкор. Остальные из мужского состава были послеармейскими, и сразу захватили власть – староста, профорг, секретарь комсомольской организации. Недостаток знаний они упорно восполняли бурной активностью, а точнее, стукачеством. Раньше были перерывы в лекциях, и вот даже если пропустил одну половину лекции, то староста все равно ставил пропуск 1 часа занятий. Куратором нашей группы был доктор технических наук, сейчас фамилию не помню, но в студенческих кругах имел кличку "Илюша в беретике", который боролся с нарушениями дисциплины и всячески поддерживал этот "старостат" в его начинаниях. Впоследствии, окончив два института, я понял, что все-таки главное – это не посещение всех лекций, а знания. Интересно, кем сейчас стали  представители нашего "старостата"? Вряд ли учеными, а скорее завхозами металлургических производств.

В результате такой беспечной жизни, пропусков занятий и наказание – переселение из общежития в центре Москвы, рядом с Шаболовкой, знаменитого "самолета", 9-этажного здания в виде самолета, (за что, говорят, был арестован архитектор, так как во время войны для фашистских летчиков это был прекрасный ориентир) в пригород Москвы (если не ошибаюсь, ведь времени прошло достаточно много), на ст. Салтыковка. Холодный, нетопленный частный дом. По утрам так не хотелось вставать из более или менее теплой постели и куда-то ехать, в результате – еще пропуски занятий, но странно – зимняя сессия без хвостов, летняя – с одной двойкой. И тут мне стали "выкручивать" руки: никогда не пересдашь двойку, нам такие студенты не нужны, езжай в свой губернский город и привози переводную записку в любой вуз. Так и пришлось сделать. И вот Москва позади, позади поучительные и интересные встречи с москвичами и не москвичами в парке им. Горького (знаменитые в те годы, в конце шестидесятых, пивные заведения "Камушки" и ресторан "Пльзень"). Каких только людей не приходилось видеть в пивбарах: и академиков, и режиссеров, но, конечно, липовых. Там же, в этих "Камушках", был мной установлен и впоследствии не превзойден рекорд по употреблению пива – 15 кружек. А как-то попытался с нами посоревноваться внук академика, он же сын членкора – в принципе очень хороший парень, но слабый здоровьем. Каким фонтаном после из него изрыгалось это пиво! Больше я никогда такого не видел.

Кстати, из нас, 10 друзей, после первого года обучения в институте осталось только двое ("Ломоносов" в число друзей, конечно, не входил).

И вот – Политехнический институт в губернском городе N, - энергетический факультет, который я окончил легко, без напряжения, со средней оценкой 4,3 балла. Скучная работа в отделе главного энергетика военного завода, когда инженеры нужны были лишь для уборки мусора и поездок в колхоз, женитьба – необходимость зарабатывать побольше, переход в мастера на производство (зарплата в полтора раза выше) и грязная напряженная работа (котельная, водоснабжение, канализация). Мои друзья, в частности преподаватели юридического института, все подшучивали: "С высшим образованием, а ходишь грязный, как последний слесарь", - на что я гордо отвечал: "Не последний слесарь, а главный слесарь завода". Они и уговорили меня достать на заводе справку, что мне якобы требуется еще одно высшее образование, и именно юридическое, что в принципе сделать было несложно. И вот, досдав некоторую разницу в предметах, я стал студентом сразу второго курса вечернего факультета юридического института.

Годы учебы пролетели как один, в отличие от технического вуза в юридическом учиться намного легче и интереснее, и в результате – диплом о высшем юридическом образовании. У нас был прекрасный подбор преподавателей, дружеская обстановка в отличие от дневных факультетов, где происходило то же, что и в Москве (стукачество и "старостат").

Ни о какой работе по специальности пока речи нет. Пока учился в юридическом институте, был избран секретарем комитета комсомола завода, через два года перешел на работу инструктором обкома комсомола.

И так бы все это и продолжалось, но подошел критический возраст для комсомольской работы и нужно было определяться в дальнейшей жизни, куда идти и, как раньше говорилось, "делать жизнь с кого?". Тут еще подоспело не вовремя принятое решение областного военкомата о призыве офицеров запаса, политработников, в армию, срочно нужно было куда-то устраиваться, а в армию так не хотелось, ведь я не знал, что это такое, срочную не проходил. Некоторые наши комсомольцы стали устраиваться в милицию на политические должности. Написал такое заявление и я. Но при прохождении собеседования вдруг стал на себе чувствовать недобрые взгляды, с чего это вдруг? Лишь впоследствии узнал, что один из моих знакомых, не имея даже среднего образования, "нарисовал" себе диплом о высшем и устроился на работу в управление внутренних дел области. Когда это выяснилось, был, естественно, большой скандал, вероятно, начальник отдела кадров УВД усомнился в истинности двух моих дипломов и просто от греха подальше отказал мне в приеме на службу в милицию.

Что делать? В прокуратуре стаж комсомольской работы (в отличие от милиции) не засчитывается, начинать в таком возрасте с нуля не хотелось, в суд идти – надо было ждать выборов (а мы все уже забыли, что ранее судейская работа была выборной, хоть и выборы из одного кандидата, но все же выборы).

Партийная работа меня не прельщала. И вот я принимаю решение и иду в президиум областной коллегии адвокатов. Стр. 3-6.

**

2. Кто и как попадает в адвокаты. Стр. 6-7.

Когда я в 1981 году обратился с заявлением о приеме в члены коллегии адвокатов, то мне, инструктору обкома комсомола, все же было отказано в работе в областном центре. Для того, чтобы устроиться, необходимо было не только иметь положительные характеристики, но еще и какие-то заслуги перед коллегией адвокатов. В чем конкретно могли заключаться эти заслуги, неизвестно, но в основном устроиться можно было лишь после того, как кто-то освободит свое место. Довольно частыми были такие случаи: мать уходит на пенсию, а на ее место принимается дочь (сын). Крайне редко принимали со стороны – в основном детей (снох, зятьев) либо знаменитых адвокатов, либо прокурорских и судебных работников, либо высоких партийных или советских работников, а также, и это удивительно, пенсионеров из судей и прокуроров! Отсюда и средний возраст адвокатов был ранее на уровне 40-45 лет. Если президиум коллегии не давал "добро" на прием нового адвоката, то в этом случае "поломать" решение можно было только на очень высоком уровне – секретарь обкома КПСС либо председатель облисполкома.

На всю область было в то время 350 членов коллегии. Если сравнить с сегодняшним количеством – более 1000 человек в областной коллегии и еще 400-500 в альтернативных коллегиях, кооперативах и частных фирмах, то это - рост почти в 5 раз, рост количественный, который отрицательно сказался на качестве адвокатской работы.

Все 350 адвокатов практически знали друг друга, эта была закрытая каста людей, причем каста в хорошем смысле слова. И проникнуть туда было крайне сложно. Мне была предложена работа в районном центре, правда расположенном недалеко – всего в 60 км от областного центра. Но чтобы устроиться даже туда, необходимо было согласие председателя горисполкома. Мне такое согласие получить было несложно, все же работник обкома комсомола, да и райцентр входил в мою зону работы в комсомоле, поэтому проблем не возникло. А если бы был кто-то другой? Это - просиживание штанов в приемной, и каковы шансы на успех?

Болезненный вопрос – национальный состав коллегии. В президиуме коллегии адвокатов висел список количества адвокатов по национальностям. Так вот, лиц еврейской национальности было что-то около 10 процентов. На самом деле раза в три больше. А мордвин на всю коллегию был один, и меня все "прикалывали": "Смотри, ты один такой на всю коллегию". Но это был не я, я просто родился в Мордовской АССР.

Ничего дурного о лицах еврейской национальности, адвокатах, сказать не хочу, это были очень грамотные юристы, некоторые из них даже удостоены почетного звания "Заслуженный юрист РСФСР". Многие по праву входили в так называемый "золотой фонд" коллегии. Так, в "золотую пятерку" входили очень знаменитые адвокаты П-кин и М-кин. Кстати, они не столько враждовали друг с другом, сколько соревновались, кто же из них умнее и знаменитее. Но, с другой стороны, кастовость лиц этой национальности являлась значительным препятствием для поступления новых адвокатов (как я уже упоминал ранее, прием проводился при наличии каких-то особых заслуг перед коллегией, возможно, принадлежность к этой национальности и являлась особой заслугой).

Сейчас же прием идет по принципу: если не возьмем человека к себе, то он все равно устроится либо в альтернативную коллегию, либо в кооперативы. А с переходом на полный хозрасчет имеет смысл расширять членство в коллегии, ведь каждый адвокат определенную долю дохода перечисляет в нее (об этом в следующих главах), и даже в ущерб качеству наблюдается тенденция к увеличению количества.

И вот я, стажер адвоката, приезжаю на работу в юридическую консультацию районного центра. Встретили меня настороженно – я пришел четвертым. Пожилая женщина – заведующая консультацией и двое мужчин – адвокаты. С мужчинами я сразу нашел общий язык после поездки на шашлыки с ними и моим другом, первым секретарем горкома комсомола. Лед растаял, и мы стали друзьями, тем более что нас кроме общей профессии связывало еще и то, что мы были заядлыми игроками в преферанс. Ну а когда мне дали квартиру (представляете, такое еще было возможно, адвокату – и квартиру), а жена жила в губернском центре, то наши "пульки" иногда заканчивались далеко за полночь. Но это все было после, а пока я стажер, и заведующая стала на меня коситься, вероятно, думала, что я буду предпринимать попытки занять ее место, - ведь связей как в комсомоле, так и в партийных органах у меня было намного больше, чем у нее. Стр. 6-7.

**

3. Стажировка адвоката и повышение квалификации. Стр. 7-8.

Как и ранее, так и теперь сразу в члены коллегии адвокатов принимаются граждане, имеющие высшее юридическое образование и стаж работы по специальности не менее двух лет. Остальные обязаны пройти стажировку сроком от 6 месяцев до одного года. В этот период идет обучение будущего адвоката, проверка его деловых и моральных качеств. И если прежде стажеру адвоката из фонда коллегии выплачивалась зарплата за период стажировки в размере 90 рублей (при условии, что он сам не смог заработать), то сейчас каждый стажер самостоятельно оплачивает свою стажировку и в разных коллегиях по-разному: в одной – 600 рублей за обучение, в других – суммы доходят до 5-7 тысяч рублей, объясняют это тем, что ты приходишь уже на готовое место – помещение, оборудование и прочее (опять прелести хозрасчета) – и ты обязан за все это платить. Правда, обещают в случае неудачной стажировки и отказа в приеме в адвокаты возвратить эти внесенные деньги, но таких случаев что-то не припоминаю. Фактически получается, что ты (в альтернативных коллегиях) покупаешь себе место. И если у тебя нет денег, то, как говорится, на нет и суда нет. Сейчас, правда, и в нашей коллегии тоже приходится "покупать" место адвоката, стажерам пока не надо. Из собственного опыта и опыта других знаю, что ранее не более одного – двух месяцев стажер получал зарплату из фонда коллегии, а затем вполне самостоятельно мог заработать этот минимум – 90 рублей, а некоторые зарабатывали и максимум, установленный для адвоката прежде.

После нескольких месяцев работы стажером адвоката меня призывают в армию замполитом роты стройбата. Звание у меня – старший лейтенант. Служить пришлось в той же области, но от этого не легче, лучше на Колыме, чем дома, но не в стройбате. Из 120 человек – солдаты 32 национальностей, если русские (20-25 человек), то все ранее судимые. Остальные – в основном представители кавказских национальностей, и что ранее тщательно скрывалось, то после развала Союза стало всем известно, а мне было ясно давно. Постоянные стычки на межнациональных отношениях, драки, в которых порой участвовало по нескольку десятков солдат с каждой стороны, пьянство и полное отсутствие желания служить не только со стороны солдат, но и офицеров, изгнанных из рядов настоящей армии в стройбат. Если все это вспоминать, то материала хватит еще не на одну книгу. Стр. 7-8.

**

4. Начало деятельности. Стр. 8-20.

Существует расхожее мнение, что адвокат помнит свое первое дело. Я тоже помню, но не совсем. Помню, что мой подзащитный был неоднократно судим и вновь совершил кражи. А что украл, сколько было краж и сколько лет ему дали, нет. Единственно, что помню, - это то, что мое первое дело было бесплатным (ст. 49 УПК РСФСР). Ну кому же еще вести бесплатные дела, как не начинающему адвокату? Второе дело было тоже бесплатным, но уже более интересным – мошенничество.

Хорошо запомнилось одно из первых дел – хищение зерна. Судебная практика за время моей работы претерпела значительные изменения. Если ранее процент лишения свободы зашкаливал за 50-60% от всех случаев осуждения, то сейчас в основном 30-40%, однако в ряде районов, особенно сельских, он значительно выше. Также отличаются друг от друга и районы областного центра, в некоторых из них судебная практика крайне карательна и разница между двумя вроде бы одинаковыми районами иногда очень заметна.

Ранее суды очень любили "сажать" за хулиганство. Набьет пьяный муж физиономию жене – хулиганство: <…> Стр. 8-9.

*

<…> А в чем хулиганство? В том, по мнению судьи, что от шума драки супругов проснулся ребенок в другой комнате, и поэтому был нарушен общественный порядок. И вот таких мужиков в основном и направляли в зоны (места лишения свободы). Может, и был резон для государства: БАМу, северу требовалась дешевая рабочая сила. Мы как-то забыли, а в свое время МВД среди промышленных министерств было в первой пятерке по выпуску промышленной продукции.

Замечательный вид наказания был в тех случаях, когда просто наказать условно – это мало, а лишить свободы – много. Стр. 9.

*

<…> Одно из первых дел и напоминает мне мой прокол с "химией" в областном суде.

Сижу я как-то в юридической консультации, дежурю, заходит солидный мужчина, представляется председателем колхоза и рассказывает следующую историю:

"В колхозе у нас всего 60 человек работающих, остальные – пенсионеры. Есть прекрасный комбайнер, назовем его Васей. Вася – отличный работник, но любит пропустить рюмочку, жена у него красавица, но "слаба на передок", и вот Вася частенько ее за это поколачивает. Однажды Вася убирал урожай и у него засорился бункер комбайна. Вася выгрузил из бункера зерно с отходами на землю, починил бункер и стал работать дальше, вечером об этом сказал бригадиру. День проходит, второй – никто эти зерно и отходы с поля не убирает. В Васе проснулся хозяйственник – как это, несколько дней лежит зерно, пусть некачественное и никому не нужное? И вечерком он приволакивает его домой. Проходят день, другой, жена опять за свое, то ли с главным инженером, то ли еще с каким начальником загуляла, за что Вася в очередной раз ее проучил. Она, не долго думая, бежит к участковому и сообщает о том, что Вася украл зерно. Закончилась уборка, состоялся суд, на котором адвоката не было, да никто и не думал, что за такое мелкое преступление может быть назначено какое-то серьезное наказание. Но Васе неожиданно дают 2 года лишения свободы и берут под стражу в зале суда".

Я составил кассационную жалобу, и в день рассмотрения ее в судебной коллегии областного суда выезжаем мы, я и председатель колхоза, в область. Дело рассматривалось тремя судьями (так положено по закону), председательствующим на процессе был заместитель председателя областного суда (впоследствии стал председателем). Я докладываю свою жалобу, ссылаюсь на слишком строгое наказание, говорю о том, что это было не зерно, а мусор, на что мне председательствующий на процессе сразу делает замечание: "Это не мусор, а зерно нового урожая". Далее я говорю, что максимальное наказание за преступление, которое он заслуживает, - это условное либо "химия". Председательствующий на процессе стал меня воспитывать:

- Как можете вы, адвокат, на процессе пользоваться житейскими, а не юридическими терминами, что это за "химия", а вы знаете, как правильно называется этот вид наказания?

- Да, конечно, - условное осуждение с обязательным привлечением к труду.

- Ну, так и надо говорить.

Думаю: "Все, сидеть Васе и сидеть".

- А вы кто? – обращается заместитель председателя областного суда к председателю колхоза.

- Я председатель колхоза, - отвечает тот.

- А документ у вас есть?

- Нет, но все же знают.

- Это у вас в районе знают, а у нас нет.

Но слава Богу, у председателя нашлось удостоверение депутата районного Совета, и тогда ему предоставили слово.

Рассказав, что у них в колхозе работать некому и охарактеризовав Васю как замечательного человека, он сообщил, что, когда все это произошло, он спросил Васю: "Вася, а на хрена тебе это надо было?" Ну тут часть судей легла вповалку от смеха, сам же председательствующий сказал: "Вы где находитесь и что это за выражения?" Здесь я снова подумал: "Ну все, Васе точно конец". Суд ушел на совещание и вынес решение: "Судебная коллегия областного суда определила: приговор оставить без изменения и (после паузы) применить ст. 44 УК РСФСР, считать наказание УСЛОВНЫМ" Ура! Васю лично председатель колхоза назавтра забирает из тюрьмы и привозит домой. После мы как-то с председателем посетили семью Васи, встретили нас прекрасно, и в семье никакого разлада не чувствовалось. Ведь были же настоящие мужики-руководители, и народ за них, естественно, стоял горой (мало того, что защиту Васи оплатил из своего кармана, но еще и ездил в суд, представлял интересы самого обычного работяги). Стр. 11-12.

*

<…> Теперь переходим к самому интересному – системе оплаты труда адвоката.

В последнее время в обществе наблюдается тенденция падения авторитета адвоката. Это связано не столько с тем, что, по мнению обывателя, адвокат – это первый помощник преступника, сколько с уверенностью некоторой категории людей в том, что не следует защищать этих бандитов и убийц. По моему мнению, у обывателя сложилось представление о том, что адвокаты "дерут" бешеные деньги и чуть ли не купаются в золоте, но это заблуждение.  

Мне очень нравилась ранее существовавшая система оплаты труда адвоката. Никогда в адвокатуре не было никаких окладов, и сейчас тоже – исключительно полный хозрасчет. Из каждой сотни рублей, поступавших на счет адвоката, 10 уходили на содержание коллегии, 8 – откладывались на будущее (на отпуск), еще 5 – отчисления в пенсионный фонд, а еще 5 уходили – не помню, на что (вероятно, соцстрах и прочее), а 72 – на зарплату адвоката, из которых впоследствии вычитался подоходный налог. Итого около 64% поступлений превращались в реальный доход адвоката (не забывайте и еще о 8 процентах, которые тоже вернутся к адвокату).

Притом был установлен "потолок" заработной платы. Для районных центров это была зарплата в 270 рублей (минус подоходный, что-то около 240 рублей). Зачем нужен был "потолок"? Адвокаты раньше зарабатывали достаточно много сравнительно с зарплатами председателя суда в 260 рублей, прокурора района в 264 рубля. И если не устанавливать "потолок", то могло бы получиться, что заработок адвоката в несколько раз превышал бы заработок судей и прокуроров. Вот его и установили. Если доходы (так называемые валовые поступления, то есть те деньги, которые клиенты вносили в кассу юридической консультации) превышали 375 рублей – ту сумму, которую надо "закрыть", чтобы получить максимальную зарплату, то излишки переносились на следующий месяц. И вот у некоторых адвокатов, в частности у меня, обычно на 2-3 месяца имелся резерв, так что в принципе можно было и не работать эти месяцы, у заведующей консультацией резерв был намного больше, и она могла бы не работать с год. Когда подходил конец года, то частенько президиум коллегии адвокатов давал нам премии, то есть мы перечисляли этот резерв в президиум, который из наших же денег выплачивал премию, приблизительно третью часть от перечисленного, и на том спасибо.

Интересная была система оплаты труда адвоката (гонорарная практика). За ведение уголовного дела на следствии или в суде клиент должен был платить 20 рублей за день, а если дело сложное, то 32 рубля. Сложным обычно считалось дело по двоим и более обвиняемым или если обвинение предъявлялось по двум и более статьям Уголовного кодекса РСФСР. В исключительных случаях допускался гонорар в размере 150 рублей за день (это в тех случаях, когда необходимы какие-то углубленные знания, в частности и при нескольких сложных экспертизах по делу. Но такие гонорары были редки, и президиум коллегии адвокатов заставлял исписывать чуть ли не тонну бумаги, объясняя, почему ты, адвокат, посчитал это дело сложным. У нас в консультации была книга, не помню, какого ученого, но в конце ее был перечень литературы других авторов чуть ли не на две сотни книг. И вот частенько мы из этого перечня брали каких-то авторов и в отчете писали, что изучили работу такого-то и такого-то, чтобы объяснить сложность дела, но, повторяю, это было крайне редко (примерно 1 из десяти дел). Нам хватало и 20-32 рублей за дело. Ведь ранее практически каждый гражданин, каждая мать могли оплатить услуги адвокатов, и бесплатное дело (в порядке ст. 49 УПК РСФСР), как мы адвокаты считали, было, может быть, одно на десяток. Сегодня же картина совершенно другая. Самый небольшой гонорар за участие адвоката в следствии и в суде – не менее тысячи рублей, а нынче не каждый это потянет. Совет по различным вопросам права стоил тогда 1 рубль, составление искового заявления – 2 рубля. Если сравнить с минимальной зарплатой в то время, то это 1/70 за совет и 1/35 за заявление. Сегодняшние цены: за совет – ½ минимума, за исковое заявление – 1,5-2 минимума. Вот к чему привели как увеличение отчислений из адвокатского гонорара (см. дальше), так и увеличение числа адвокатов.

Проведя около десятка дел и дав не один десяток советов, вполне можно было заработать свой "план" – 375 рублей, да и получить еще что-то "сверху". Смешные цены – 20, 32 рубля настраивали обратившихся за защитой "добавить" еще немного к этому. Часто клиенты давали 40-50 рублей, понимая что хотелось бы, чтобы адвокат не отбывал "номер" в процессе, а действительно с желанием защищал своего клиента. Президиум коллегии и заведующая юридической консультацией боролись с "подвалом", как мы называли эти деньги, но, кто сам без греха, пусть первым бросит камень. В районах обычно адвокатов благодарили также продуктами питания и спиртными напитками, в городе, наверно, в основном спиртными напитками. Так что адвокатская работа таит в себе еще и угрозу "профессионального" заболевания – увлечения спиртным. А что делать: выиграли дело – пьют с радости, и отказаться неудобно, проиграли – с горя. В коллегии был прекрасный адвокат Сергей А. И вот, проведя в командировке дело, он это, естественно, отметил, и его посадили в автобус. На заднем сиденье его разморило, он уснул, да так крепко, что, когда автобус прибыл в областной центр, он так и не пришел в себя, а проснулся в вытрезвителе. Ему еще не повезло в том, что именно в это время был самый разгар борьбы с пьянством и алкоголизмом с подачи даже не Лигачева, как уверяют политологи, я уверен – с подачи Раисы Максимовны. И вот такую светлую голову отчисляют из коллегии, после он перебивался в различных фирмах, и, когда стала возможной альтернативная коллегия, ушел в нее. Сейчас он заведует юридической консультацией и является членом президиума этой коллегии. Еще один хороший адвокат В. тоже попал в вытрезвитель, и, чтобы не вылететь из коллегии, ему с большим трудом удалось уговорить прокурора района внести протест на незаконное помещение в вытрезвитель, и тогда он отделался только строгим выговором. В настоящее время адвокатов исключают из коллегии (выгоняют с работы) в основном за нарушение гонорарной практики. Это бывает в тех случаях, когда адвокат берет с клиента суммы, и подчас немалые, помимо кассы, да еще и проваливает дело просто по своей нерадивости (забыл прийти на процесс либо запил).

Возвращаясь к гонорарной практике, хотелось бы отметить, что стремление в последнее время расширить коллегии адвокатов и довести их количество на душу населения до норм США или стран Европы приводит, во-первых, к ухудшению качества работы, во-вторых, к увеличению случаев мошенничества со стороны адвокатов. А как еще можно назвать, например, такие случаи, когда адвокат обещает "золотые горы", прекрасно понимая, что результат может быть только один – лишение свободы на длительные сроки.  

Приведу следующий случай. Мой старинный комсомольский друг частенько обращается ко мне за консультациями по юридическим вопросам. Однажды он позвонил и попросил принять знакомую женщину, сын которой задержан по подозрению в убийстве. Пришла ко мне эта женщина и рассказывает, что сын и еще двое друзей задержаны по подозрению в убийстве и теперь необходим адвокат. Я приехал к следователю прокуратуры, и он рассказал мне вкратце о деле. Двое 17-летних парней решили ограбить квартиру родителей одной девочки, которая как-то в школе похвалилась, что у нее дома много долларов. Они сделали вывод о том, что родители очень богаты и поживиться в квартире есть чем. Но там постоянно кто-то бывает, и сделать это будет непросто. Тогда решили подключить сына той женщины. Ему тоже 17 лет, но он знаком с той девочкой, и её мать могла бы открыть ему дверь. Приготовили молоток, чтобы ударить мать по голове, и пока та находится в бессознательном состоянии, совершить грабеж. Как договаривались, так все и получилось. На звонок в дверь и естественный вопрос о том, кто там, он отвечает, что это от дочери, которая просила дать ему посмотреть видеокассеты. Мать открывает дверь, в это время все забегают в квартиру, и один из нападавших бьет её молотком по голове, да и не один раз, и женщина погибает. Дальше все грабят квартиру, но никаких пачек долларов не находят. Вскоре всех троих задерживают.

Уяснив предварительную информацию, мы с матерью заключили соглашение о том, что уголовное дело ее сына буду вести я. На ее вопрос о вероятном исходе дела я ответил, что пока не ясно, кто конкретно причинил телесные повреждения, повлекшие смерть. Было ли заранее оговорено, что хозяйку необходимо убить, или же это эксцесс исполнителя. Отсюда и разная квалификация.

Если заранее все было оговорено, то в их действиях есть состав преступления – убийство: <…>. Стр. 14-17.

<…> Все должно было решиться в ходе судебного заседания, но я никак не мог пообещать матери того, что ее сын получит условную меру наказания. Ниже низшего предела – лет 5, это – возможно, но чтобы условно, вряд ли.

Обговорив все детали, мы с матерью расстались. Но неожиданно на следующий день она пришла с извинениями и сообщила, что муж нашел другого адвоката и она перечить мужу не станет. Насчет мужа это, конечно, отговорка. Я спросил ее, кто же теперь будет защитником ее сына, на что она мне ответила, что адвокат К. Я знаю этого адвоката, он вышел на пенсию в прокуратуре и недавно пришел к нам. Ну что ж, замена адвоката – это нередкое явление, желание клиента – закон. Но мне кажется, что причиной замены стали не недоверие ко мне и не большой опыт работы нового адвоката (что вряд ли), а то, что этот адвокат, вероятно, пообещал условное осуждение. А может быть и то, что он недавно из прокуратуры, а следствие по делам об убийстве ведет прокуратура, и мать поэтому надеялась на снисхождение с её стороны. Но об этом можно только догадываться, а как было на самом деле, неизвестно.

По прошествии нескольких месяцев случайно, в приемной следственного изолятора, мы встретились с матерью. Она меня узнала, а я ее с трудом – сильно постарела. Она мне сообщила, что ее сын получил наказание – 9 лет лишения свободы. Впоследствии мне рассказали и подробности "блестящей защиты" ее сына. Обвинение сына в убийстве не нашло своего подтверждения, был эксцесс исполнителя. Но обвинение в подготовке и участии в разбойном нападении полностью подтвердилось. Была выбрана неправильная позиция защиты – полное отрицание своей вины при наличии бесспорных доказательств. Естественно, с подачи адвоката сын упорно не признавал себя виновным. Суд неоднократно говорил ему о том, что чистосердечное признание смягчает наказание и это может быть учтено при вынесении приговора, но подсудимый твёрдо настаивал на своем. С учетом всех обстоятельств, смягчающих наказание, возможно, он получил бы наказание ниже низшего предела – лет 5, а так наказание было назначено в 9 лет лишения свободы. Я бы не стал так сурово обвинять адвоката, если бы не его толкование случившегося. Он объяснил такой значительный срок лишения свободы, назначенный судом, тем, что в этот день в здании областного суда проходило слушание нескольких дел, по многим из которых суд выносил мягкие наказания. Председатель суда дал указание судье, который рассматривал это дело, назначить наказание побольше, чтобы тем самым в среднем вышло бы нормально. Как вам нравится такое "объяснение"? А ведь адвокат без зазрения совести взял гонорар за "работу" в размере 30 тысяч рублей (двухлетний доход всей семьи). И еще сказал, что если принесут сумму (уточнять какую, не буду, она "космическая", запредельная), то тогда он добьется успеха в Москве, в кассационной инстанции. Добьется ли, или нет, но денег возвращать не намерен. А можно было бы, грамотно поставив защиту, и на месте добиться более мягкого приговора.

На данном примере кроме безответственной позиции адвоката ярко проявляется следующая тенденция: конечным этапом деятельности правоохранительных органов является судебный процесс. Стр. 19-20.

**

5. Встать, суд идет! Стр. 20-28.

Вершиной правоохранительной системы, последним ее этапом является суд. Как сказала одна женщина-адвокат, подавшая заявление на избрание её в судьи, суд – это последняя инстанция, которая может решить все. За эти слова её и прокатили на квалификационной коллегии, хотя примеров, когда суд решал все, достаточно.

Взаимоотношения с судьями – основа основ всей деятельности адвоката, причем решают это не деньги, как принято почему-то считать в народе. Случаи, когда подкупают судей, крайне редки, гораздо более часты, например, другие.

Судьи крайне не любят известных, дорогих адвокатов. В основе этого лежит их недоверие к таким адвокатам, которые берут большие гонорары, и многие клиенты уверены, что большая часть гонорара предназначена для суда. И получаются иногда анекдотические ситуации. Двое подсудимых, у обоих роли практически равны. Я, в то время молодой адвокат, защищаю одного, а опытный адвокат, ранее проработавший 35 лет судьей, защищает другого. И вот идет суд, подсудимые дают показания, после этого мы, адвокаты, имеем право задавать вопросы. У меня вопросов не было, а у опытного нашлось их много, но не таких, которые выясняли бы новые обстоятельства по делу, а иных, ответы на которые уже были получены в ходе показаний его подзащитного. Мы называем такую позицию адвоката "игрой на публику". Подчас она дает свои преимущества, например, в перерыве судебного заседания я случайно услышал разговор родственников подсудимых. "Что это у вас за адвокат, - говорят они про меня, - сидит на процессе и даже вопросов не задает, спит, что ли? А вот у нас адвокат такой хороший, все выясняет досконально, такой молодец!" Секретарь судебного заседания аж скрежетала зубами и убийственно смотрела на эту адвокатскую "звезду", ведь ей приходилось по нескольку раз записывать одни и те же показания. Председательствующий на судебном заседании тоже как-то не решался на глазах всей публики осадить заслуженного юриста и спросить, зачем он тянет время, если всё и так выяснено. И вот суд уходит за вынесением приговора, а родственники и зрители ждут, чем же все это закончится. И уже родственники моего подзащитного охладели ко мне душой, наверное, думали, что зря связались с таким адвокатом. И какой же, вы думаете, был вынесен приговор? Подзащитному этого опытного адвоката – 2 года лишения свободы реально, а моему подзащитному – 2 года "химии".  Доигрался на публику "светило", разозлил все-таки судью.

Вообще, в судебной системе многое зависит от личных качеств судей, их подхода к правосудию. Вроде бы один областной центр, только разные районы, но, например, в центральных судах процент лишения свободы 30-40, а в пролетарском районе на 10-15 процентов больше.

Или еще пример. В бытность моей работы в обкоме комсомола я выехал в командировку в район, где судьей был мой однокашник. Встретились, посидели с комсомолками на берегу самой чистой реки Европы, а на следующий день он рассматривает дело. Работница почты присваивала почтовые переводы и похитила где-то около 5 тысяч рублей (часть 3 ст. 89 УК РСФСР). Стр. 20-21.

<…> И вот судья выносит приговор: 5 лет лишения свободы, да еще в придачу тюремный режим. Я к нему с вопросом: "Почему так много?" А он мне отвечает: "А ну их баб, плохо себя ведут, поэтому так и много". Видно, накануне вечером комсомолка обидела судью, и вот результат. Хотя мне думается, что здесь сложилась несколько иная ситуация: защиту осуществлял очень известный и дорогой адвокат, который, вероятно, и пообещал сделать все и освободить свою подзащитную в зале суда, и судья, скорее всего, подстраховался. Чтобы на него не подумали, что он как-то связан с известным адвокатом, поэтому и дал срок побольше.

Такая тенденция наблюдалась постоянно: стоит какому-нибудь известному адвокату (известному не в смысле хороших знаний, а хороших гонораров) принять участие в процессе, как и наказание не заставит себя ждать – больше, чем могло бы быть. Не буду тревожить одного из адвокатов (теперь уже умершего), называя его фамилию, но он всем говорил: "Я независимый адвокат". Да, он не состоял ни в какой коллегии, говорил, что он чуть ли не представитель Президента по правозащитным делам. И, что удивительно, люди шли к нему валом и приносили немалые деньги. Так вот, стоит поучаствовать ему в процессе, как судьи на всякий случай выносили приговоры строже. Почему к нему шли клиенты, непонятно, ну, конечно, бывали случаи, когда он выигрывал дела, не без этого, но чтобы такой поток к нему, неясно.

Кстати, что значит "выигрывать" дела и можно ли их выиграть? За весь мой значительный срок работы адвокатом у меня был всего-навсего один оправдательный приговор. Вот как это было.

В одном из райцентров курсанты училища гражданской авиации решили отметить какое-то событие и, как полагается, купили спиртное, закуску и стали праздновать. В ходе торжества им захотелось музыки. И вот, назовем его "мой", так как он снимал квартиру в этом районе, вместе с еще одним курсантом пошли к соседу попросить у него магнитофон. Пришли, а тот (цыган, кстати, по национальности) отказал им, сказав, что сейчас уезжает. Ну, отказал и отказал, они вернулись назад. Попив еще немного, решили повторить попытку и вновь пошли в том же составе. Приходят, дом открыт, никого нет, покричали для приличия, никто не отзывается. Тогда другой курсант, назовем его "чужой", заходит в дом, берет там магнитофон и гитару и на выходе из дома, на пороге, нос к носу встречается с дочерьми хозяина, которые возвращались из бани со двора. Увидев девушек, "чужой" отпихнул старшую и убежал с крадеными вещами.

Естественно, потерпевший подал заявление в милицию, милиция выехала в летное училище, забрала к себе нескольких курсантов. "Моего", так как он ранее был осуждён к условной мере наказания, арестовывают, хотя он вину отрицает. И это несмотря на то, что "чужой" утверждает: именно он выносил вещи. Но "чужой" приходится племянником начальнику училища, и его быстро отпускают. С ним работают в том направлении, что, мол, хочешь сидеть? Зачем тебе это надо? И на следующий день он отказывается от своих показаний.

Проводятся опознание и очная ставка между "моим" и потерпевшей. Опознание, кстати, - одно из самых сложных следственных действий. Чтобы оно было признано законным, нужно тщательно соблюсти все формальности. Но часто оперативные работники подсказывают лицам, которые опознают приметы того человека, которого нужно опознать. Например: тот, кто у вас украл, одет в коричневый пиджак или тот, кто украл, имеет густые брови. Даже были случаи из адвокатской практики, когда адвокат, почувствовав какой-то подвох, заставил своего подзащитного поменяться пиджаками с другим лицом, и что же? Свидетель заходит и указывает на совершенно невиновного человека: вот, мол, он, потому что на нем тот самый пиджак. Как получилось в этом случае, естественно, я не знаю, ни оперативные работники, ни потерпевшая мне об этом не говорили, но потерпевшая "узнает" в грабителе моего подзащитного по признакам: рост, короткая прическа, густые брови. быстренько подписывается протокол, предъявляется обвинение, и невиновный человек идет в тюрьму. Попытки что-либо обжаловать через прокуратуры успеха не имеют, и дело доходит до суда.

Идет судебный процесс, показания дают подсудимый, потерпевшая, всё, как и предполагалось стороной обвинения, и вот дело доходит до "свидетеля", а на самом деле реального грабителя, и что же я вижу – рост одинаковый, прическа тоже короткая и, главное, такие же густые брови, как у моего подзащитного (я бы сказал, "брежневские" брови). Нам в этом крупно повезло. Теперь я уже вновь поднимаю потерпевшую, прошу повторить, по каким признакам она опознала в грабителе "моего" (а выписки из дела у меня на руках, и что-либо изменить или соврать она не может). Она – рост, прическа, брови. Тогда я прошу своего подзащитного встать, а "свидетеля" прошу подойти к нему и спрашиваю у потерпевшей, кто же из них грабитель. Она показывает на "свидетеля", прокурор тут же спрашивает: "А вы не ошиблись?" (с таким намеком), она растерялась: "Нет, этот, а может быть и тот". Я зачитываю выписки из материалов уголовного дела, в которых в самый первый день "свидетель" признает свое участие в грабеже. Суд, выслушав прения сторон, уходит в совещательную комнату и выносит приговор: "оправдать".

Впоследствии мать незаконно арестованного писала во всякие инстанции, и прокурора района сняли с работы (возможно, и за что-то другое), но она мне как-то похвасталась, что именно из-за этого прокурора и сняли.

Вообще-то, судьи бывают разные (как в детской песенке – "голубые" и "красные"). Да, это действительный факт, один раз в судьи попал представитель сексуального меньшинства. Присылают молодого судью на работу. Рост – более 1 м 90 см, женат, ребенок. Работает и работает, но стали за ним замечать странности такого типа: например, обращается почти ко всем секретарям суда (женщинам) с вопросами: "Как я выгляжу?", "Какую косметику вы покупаете и где?", и всякое такое. Раньше, особенно когда была одна партийная организация суда, прокуратуры и адвокатуры, мы часто вместе проводили различные мероприятия, и однажды мы попали с этим судьей и прокурорскими работниками в баню. Баня – это всегда праздник души и любимый вид отдыха юристов (вспомним одного из бывших министров юстиции). Но этот судья категорически отказался пойти в баню; поначалу думали, ну, может, у него кожное заболевание и он стесняется. Потом, где-то через полгода, этот судья исчезает. Мы к председателю суда с вопросом: "Куда делся?" Тот молчал, а потом говорит: "Вы знаете, он такое сделал! Такое!" И молчит.

Мы стали гадать, что же "такое" мог сделать судья. Взял взятку? Да, нехорошо, но это же не "такое"! Убил человека? Да, это – "такое"! Один подобный случай был несколько лет назад. Правда, не доказано, что убивал судья, осужден был другой человек, но весь районный центр был уверен, что судить нужно было именно судью. Впоследствии он ушел и куда же? Естественно, в адвокаты.

Но ничего не слышно об убийствах. И потом логическим путем пришли к мнению, что он – представитель сексуального меньшинства, да, действительно это – "такое"! Впоследствии я даже узнал кличку – "Родина-мать", после он недолго работал грузчиком, затем уехал в Ленинград и, по слухам, неплохо там обосновался.

Кстати, раз уж речь пошла о нетрадиционной ориентации, то вспоминается еще один эпизод. Мы были еще студентами института, и вот один раз приходим в гости к лаборантке этого института, она возится на кухне и ругается. Что случилось? Почему ругань? Она в ответ: "Ну и мужики пошли! Пришли двое преподавателей института, принесли бутылку водки, я стала готовить им закуску, приготовила и захожу в комнату, там темно и слышны какая-то возня и шепот, и какие-то движения. Я, как порядочная, думала, они ко мне пришли, а им, кроме них самих, ничего и не надо. Я им сказала, естественно: "Давайте выпьем, снимем стресс!"

Впоследствии один из преподавателей стал известным адвокатом, другой – судьей и до сих пор осуществляет правосудие, занимая далеко не последний пост, конечно, не в первой десятке, но и не в последней сотне.

Так вот, про разных судей. Самые плохие судьи (не в смысле знаний) получаются из адвокатов. Адвокат, став судьей, как правило, назначает более суровое наказание, чем другой судья. Вероятно, судья из адвокатов страхуется на всякий случай, чтобы не подумали чего-нибудь, он на всякий случай дает побольше. Потом судьи, а особенно из бывших адвокатов, крайне не любят просьб, с которыми к ним обращаются бывшие коллеги, участвующие в рассмотрении какого-либо уголовного дела.

Расскажу такой случай. У нас была адвокат, приятная на внешность, умненькая, работящая. Частенько после процесса жаловалась, что судья несправедливо дал слишком суровое наказание. Эта женщина становится судьей, и вскоре мы узнаем, что наказания она дает намного суровее, чем остальные судьи. Вот тебе и справедливость! Говорила раньше, что это строго, а теперь сама?

Так вот, как-то раз один наш адвокат, который прежде был с ней в дружеских отношениях, пришел на процесс и на правах старого знакомого и сослуживца попросил дать его подзащитному поменьше. Судья ничего не ответила, но приговор вынесла довольно суровый, и когда адвокат высказал недовольство, то судья ответила, что так решили заседатели.

Однажды и мне довелось поучаствовать в процессе у этой судьи. Мне было очень интересно, как же она себя поведет, а точнее, как у нас сложатся взаимоотношения. Я специально, зная об эпизоде с тем адвокатом, не подходил, ни о чем не просил и даже чуть ли не делал вид, что вообще не знаком с судьей. Существа дела не помню, по-моему, ранее судимый, у которого судимость не погашена, вновь совершил кражу вещей, да и вроде из квартиры своей бывшей тещи. Срок наказания – от 2 до 6 лет лишения свободы. Я в прениях просил назначить как можно менее строгое наказание, и что же? Суд назначил наказание в 2 года 6 месяцев лишения свободы. А если бы я приходил, просил, то, скорее всего, наказание, было бы 4 или 5 лет лишения свободы.

Наши клиенты спрашивают всегда, знаем ли мы судью или прокурора? Знаем, конечно. Те, кто работают давно, знают всех судей и многих прокурорских работников, но подход к ним очень сложен, тернист, подчас долог и иногда опасен. Опасен вероятностью самому попасть на скамью подсудимых за покушение на дачу взятки и прочее.

Бывают судьи-волокитчики по своему характеру. Например, дело в самом дальнем районе области на 4 человек, на 2 эпизода, дело, которое судья областного центра рассмотрел бы за 4-6 часов с приговором, тот судья рассматривал 3 (!) дня. Ему, видите ли, скучно, а нам четырем адвокатам из центра, жить в этой глуши: туалет на улице, вода из бачка, с водкой напряженка!

Бывают волокитчики-лентяи. Лежат дела, не назначаемые месяцами или не отписанные тоже месяцами, вроде бы адвокатов это не касается, но трудно что-либо спланировать с такими судьями.

Часто судьи, особенно молодые, бывают с гонором, да еще и каким! Как в известной сказке, где старуха хочет, чтобы золотая рыбка была у нее на посылках. Неприятно участвовать в процессе у таких судей, которые позволяют себе одергивать адвокатов, и притом без всякого повода, или, например, заявлять в процессе, что адвокат не знает законов.

А вечный вопрос: "А судьи кто?". Кто, действительно, и каким образом попадает в судьи.

Обратимся к законодательству, статье 119 Конституции Российской Федерации: <…> Стр. 22-26.

*

<…> Написано красиво, что каждый гражданин имеет право обратиться и что конкурсная основа, и даже повторное, несмотря на несогласие председателя суда, внесение кандидатуры и прочее, прочее.

На самом же деле, как и везде у нас в России: я начальник, ты дурак, ты начальник, я дурак. Все решает не квалификационная коллегия и даже не органы юстиции и судебного департамента, а лично председатель областного суда.

Начнем с того, что информация о наличии вакантной должности судьи районного суда "засекречена", и к какому бы должностному лицу вы ни обратились, никогда не добьетесь прямого ответа на этот вопрос: "С чего вы взяли? Это – неправда, на это место уже найдены кандидатуры".

Далее. Раньше вообще ни о каких конкурсах не могло быть и речи, кого назвали сверху, того и берите. Сейчас конкурсы проводятся, но с единственной целью – завалить ненужного кандидата и соблюсти видимость законности и справедливости. Все равно, кто нужен руководству, тот и попадет.

А кто нужен руководству? Проанализируем последние назначения судей, что бывает крайне редко, поэтому привожу свой личный анализ за несколько лет сразу.

Во-первых, это секретарь одного из председателей районного суда и помощница председателя областного суда. Несмотря на свою прежнюю приближенность к особам, надо отметить, что отзывы адвокатов по обоим судьям довольно положительные – и работящие, и незаносчивые.

Во-вторых, это – бывшие работники прокуратуры, о них тоже чего-то особенно отрицательного сказать нельзя – есть, естественно, некоторый обвинительный уклон, более ужесточенная карательная практика, но в целом – ответственное отношение к порученному делу.

В-третьих, бывшие работники милиции – малограмотные в своей основе судьи и совершенно непредсказуемы в своих решениях. Я сам не участвовал в деле, но рассказывал другой адвокат, как такой судья, рассматривая дело о краже с предприятия на сумму около 1-2 тысяч рублей женщиной, имеющей малолетнего ребенка, вынес ей приговор в 3 года лишения свободы и взял ее под стражу в зале суда. На ее вопрос, что же будет с ребенком, ответил, что государство позаботится. Естественно, кассационная инстанция изменила приговор, назначенное наказание посчитала условным и освободила эту женщину, но все это через пару месяцев, и где был в это время ребенок? Сейчас судья несколько успокоился, а в начале работы более половины его приговоров отменялись или изменялись.

Бывают и вообще такие непредсказуемые назначения, как, например, артиста театра, я в это не верю, но другие адвокаты говорят, что действительно он был артистом театра.

Самые плохие, с точки зрения адвокатов, это – судьи по гражданским делам. Возможно, это связано с некоторыми недоработками в законодательстве, в частности в гражданско-процессуальном. Почему исковое заявление нужно сдавать в суд лично? Почему нельзя отослать по почте? И вот гражданину приходится не то что часами, а неделями стоять с исковым заявлением к судье, так как часы приема ограничены, а толпы желающих громадны. Да и народ наш боится не успеть. Стоило какой-то женщине сдать исковое заявление о выплате задолженности по детским пособиям, как сразу все толпой "ломанулись" сдавать такие заявления в суд. Или учителя – вроде бы культурные и образованные люди, но опять же толпы желающих через суд получить деньги на учебные пособия. Да опомнитесь, если бы были деньги, то вы и так получили бы и детские пособия, и деньги за учебники. Что из того, если у вас на руках будет решение суда и исполнительный лист? Все равно, как будут деньги, так вы их получите независимо от исполнительного листа. Единственно, кто выиграл в этой ситуации, так это судебные приставы-исполнители, которые получат 7% своих комиссионных, и за что???

Ну, это отступление, а судья по гражданским делам практически никому не подконтролен и не подотчетен. Он может отказать в приеме заявления, сославшись на якобы непредставленные документы, как кажется судье, необходимые для дела. Но это – субъективное мнение судьи, но попробуйте как-то его обойти, вряд ли такое удастся. Стр. 27-28.

(Лэйм В. Записки провинциального адвоката

*

***