Кузнецов Николай – Пауль Зиберт. Часть 6. Похищение генерала фон Ильгена. 1975 г.

1. Николай Струтинский.

Н.В. Струтинский, соратник легендарного разведчика Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова, в своих воспоминаниях рассказывает об очень смелой операции советских разведчиков в годы Великой Отечественной войны – похищении ими генерала фон Ильгена. Предлагаем нашим читателям воспоминания разведчика в переводе с украинского подполковника медицинской службы В. Дзюбы.

*

Прошло не так уж много времени после покушения на Даргеля, как мы начали готовиться к новой операции. Смелость ее была настолько поразительной, проходила она настолько динамично и эффективно, что не будь я сам участником того, что произошло, в глубине души сомневался бы в вероятности похищения генерала фон Ильгена.

Прежде чем перейти к воспоминаниям, необходимо кратко напомнить читателям некоторые сведения о фон Ильгене. Это была зловещая фигура даже среди гитлеровцев: командующий "Остенгруппен", то есть "восточными войсками", основной задачей которых были карательные операции на оккупированной Украине. 8 ноября 1943 года на одном из служебных совещаний генерал фон Ильген хвастливо заявил, что он решительно покончит с партизанами и наконец, будет иметь возможность поговорить с партизанским командиром. Этого палача партизаны приговорили к смертной казни, но, учитывая его желание встретиться с командованием отряда, решили доставить его в лес живым.

Операция была поручена Николаю Ивановичу Кузнецову и мне… К ней мы подключили также партизан-подпольщиков Яна Каминского и Мечислава Стефанского. Подготовительную часть операции должны были провести наши славные разведчицы Лидия Лесовская и Майя Микота, которые уже давно "акклиматизировались" в доме фон Ильгена и считались там своими людьми.

И вот мы в Ровно.

- Пора, - сказал Кузнецов, взглянув на часы, и откинулся на спинку сиденья.

Делал он это всегда так, что даже мне, знавшему Николая Ивановича не первый год, начинало казаться, что рядом сидит не мой боевой товарищ, а настоящий офицер гитлеровского вермахта.

Вот так, важно восседая в перекрашенном на всякий случай "адлере" мы стремительно мчимся центральной улицей Ровно, не обращая внимания на военных патрулей и жандармов. Вот и Млынарская улица, на которой белеет дом фон Ильгена.

Мы останавливаемся. Дверь открыта. В доме нет ни одной живой души. Оконная форточка сигнализирует, что операцию проводить нельзя.

- Вперед! – командует Кузнецов.

В ресторане была назначена встреча с Лесовской на тот случай, если она даст сигнал "отбоя". Быстро включаю передачу, и "адлер", разбрызгивая грязь, несет нас дальше. Останавливаемся возле ресторана.

- В чем дело? – тихо спрашиваю Кузнецова.

- Сейчас узнаем, -  говорит он и направляется в зал.

Мы втроем остаемся в машине. Курим, разыгрывая вояк, которым некуда деваться. Вскоре замечаем, что к Кузнецову подошла Лидия Лесовская.

Я вижу: ребята нервничают. Уже третий день мы подъезжаем к дому, а генерал почему-то не появляется. Любитель хорошо поесть, гурман, фон Ильген не приходит даже на обед! Тут что-то не так… Возможно, у генерала возникло подозрение, и он хочет убедиться, что за ним идет охота, а потом устроить нам засаду? Возможно, мы уже в прорези десятков прицелов? Но вокруг как будто бы все спокойно. Хотя, кто может знать, какую хитрость задумал враг.

Наконец появляется Николай Иванович. Он, как и раньше, строг, но я уже вижу – в глазах живые искорки. Значит, опасности нет.

- Операция откладывается до четырех часов, - сообщает нам Николай Иванович. И весело добавляет: - Откладывается, но не отменяется. Что будем делать до четырех?

- Возможно, вернемся ко мне? – предложил Стефанский.

- По городу покатаемся, -  высказался Ян Каминский.

- А, может, - за город? – вслух подумал я.

- Правильно, Коля, - согласился Кузнецов, - прогуляемся в лесу.

Загнав "адлер" в кусты, мы часа два гуляли в осеннем лесу, наблюдали за птицами. Николай Иванович отпускал шутки по поводу офицерских мундиров рейхскомиссариата, которые надели Каминский и Стефанский. К моей форме солдата вермахта он уже пригляделся. Не остались в долгу и мы.

Шутки эти были разрядкой перед опасной операцией. В назначенное время я остановил серый "адлер" возле особняка на Млынарской. Прогулка в лес сняла напряжение, появилась уверенность в успехе. Часовой возле дома (он был из полицаев) вытянулся, Кузнецов что-то сказал ему по-немецки и, не слушая ответа, прошел в дом. За ним проследовали Каминский и Стефанский. Навстречу Кузнецову вышел денщик Мясников. Увидев наведенный на него пистолет, он без колебаний дал себя обыскать. Выйдя из дома, Кузнецов шепнул мне, что будем снимать часового. Мы подошли к нему и попросили зайти в дом. Он, наверное, сразу понял в чем дело. Надев его каску, я занял место часового возле особняка.

Следует сказать, что плененные нами Луковский и Мясников попали в домашние охранники к Ильгену не по доброй воле. Оставаясь в душе советскими людьми, оба только и ожидали случая, чтобы связаться с партизанами. Именно сейчас им такой случай и предоставился, поэтому оба охотно согласились перейти к партизанам и оказать нам помощь во взятии фон Ильгена. Мое место на посту снова занял Луковский. Я прохаживался рядом. Кузнецов с Каминским и Стефанским в это время обыскивали квартиру и упаковывали в чемоданы все, что могло пригодиться партизанам. Встать на пост возле особняка предложил сам Луковский, чтобы не вызвать подозрения. Генерал знал его в лицо.

Просто удивительно, как своевременно было все сделано. Буквально через полчаса к особняку подкатил черный длинный "мерседес", из него вышел энергичный, крепко сложенный человек в генеральской форме. Он что-то сказал своему водителю, и "мерседес" уехал. Генерал легко взбежал на крыльцо, даже не взглянув на часового…

Конечно же, у меня не было сомнений, что Кузнецов со своими помощниками блестяще справится с фашистским генералом, но в голове вдруг пронеслись тревожные мысли… А вдруг Мясников, который остался на кухне, предупредит генерала о засаде, вдруг не особенно сведущие в подобных операциях Стефанский и Каминский сделают что-то не так, вдруг им там уже сейчас нужна моя помощь? И хотя я обязан был оставаться возле машины и следить за подходами к особняку, под влиянием мыслей, которые нахлынули на меня, я рванул дверь, за которой скрылся генерал.

И сразу увидел: фон Ильген растерянно стоит под пистолетом Кузнецова. Однако мое появление заставило Николая Ивановича на минуту отвлечь свое внимание. А генерал решил, что подоспела помощь и с кошачьей ловкостью бросился на Кузнецова.

Сейчас уже трудно вспомнить подробности этой схватки, но надо отдать должное командующему "Остенгруппен" – это был здоровый, с натренированными мышцами генерал.  Схватка в коридоре продолжалась несколько минут, и мы, пятеро молодых ребят (нам активно помогал Мясников), не без труда скрутили Ильгена и сунули ему в рот тугой кляп. Я подал Яну Каминскому обрывок парашютной стропы, и он связал фашисту руки. Связал, как выяснилось потом, недостаточно надежно.

- Надо спешить, - предупредил Луковский, - вскоре придет разводящий со сменой. Мы начали поспешно грузить в машину генеральскую одежду, чемоданы, оружие, боеприпасы. Денщик оставил на столе записку: "Немцы, спасибо за кашу. Уходим к советским партизанам и берем с собой генерала фон Ильгена. Луковский, Мясников, 15 ноября 1943 г.".

Этот текст продиктовал Николай Иванович, чтобы на всякий случай, запутать следы.

Связанный генерал шел к машине покорно, но Кузнецов, на всякий случай, держал его за руку. Я открыл дверку "адлера", дескать, битте, господин генерал. Но гитлеровец вдруг рванулся, освободил руки, вцепился в Кузнецова. Он вырвал кляп и заорал на всю улицу: "Хильфе!" ("На помощь!"). Я находился наиболее близко к генералу и первым бросился ему под ноги, рванул на себя, свалил, а подоспевшие Каминский и Стефанский снова скрутили руки генерала и надежно всадили в рот кляп, прихватив его парашютной стропой.

Я сел за руль. Кузнецов еще что-то говорил Лидии Лесовской. Уже можно было отъезжать, как вдруг мы услышали поспешный топот. Вынимая на ходу пистолеты, к нам спешили четыре офицера. Что они успели увидеть и понять, мы не знали. Однако первая мысль, которая пришла в голову – стрелять! Я привычно потянулся за автоматом, который лежал рядом с сиденьем…

Нельзя не восхищаться тем, что сделал Кузнецов в следующее мгновение, ибо этот поступок свидетельствовал не только о выдержке и хладнокровности разведчика, а и о его глубоком уме, тонком знании психологии фашистов, феноменальной реакции. Кузнецов резко обернулся к офицерам, которые были значительно старше его по чину, и строго, почти что раздраженно спросил:

- В чем дело, господа?

Фашисты смущенно остановились.

- Я офицер службы безопасности, - продолжал далее Николай Иванович и быстро показал номерной жетон СД.

- Я выследил и арестовал советского террориста, переодетого в нашу форму…

Кузнецов спрятал жетон, и я подумал, что сейчас он сядет в машину, и мы поедем как можно быстрее. Но Николай Иванович потребовал у офицеров документы, записал их фамилии, а одного попросил поехать с ним, как свидетеля. Все это было сделано с поражающей выдержкой и достоинством.

- Вы свободны, господа, - сказал он наконец. Прозвучало дружное "хайль", и я включил скорость.

Поколесив в сумерках по переулкам, мы выехали за черту города и вскоре оказались за хутором, который располагался невдалеке от двух сел, занятых немецкими зенитчиками.

Тут мы разузнали о том, что партизанский отряд "Победители", куда мы спешили, принял неравный бой  с немецкими карателями, нанес им немалые потери, однако и сам, потеряв значительное количество людей, передислоцировался. Искать партизан в окружении карателей было напрасным делом, ожидать на хуторе – не менее опасным. Поэтому после длительного и тщательного допроса фашистов Кузнецов принял решение: смертный приговор генералу фон Ильгену и захваченному в "свидетели" гауптману Гранау, личному шоферу рейхскомиссара Коха, привести в исполнение на месте.

Так завершилась эта операция.

(Струтинский Н. Развязка.

**

2. Олег Вещий.

В канун 75-летия Великой Победы в России в публичном пространстве возможно оправдание действий гитлеровских генералов на оккупированной территории СССР с одновременными обвинениями в терроризме в адрес советских разведчиков и партизан.

Такой вывод можно сделать из выступления в программе «Лицом к событию» на «Радио Свобода» заместителя председателя Совета Научно-информационного и просветительского центра общества «Мемориал» Никиты Петрова.

Комментируя материал «Радио Свобода» под названием «Заповедник гоблинов. Зачем изуверов-чекистов засылали в немецкий тыл», Петров решил коснуться одного из эпизодов деятельности советского разведчика-диверсанта Николая Кузнецова. Речь идет о похищении и ликвидации гитлеровского генерала Макса Ильгена.

«Вернемся к одному из фактов деятельности героя Кузнецова. Это похищение генерала Ильгена, - сказал Петров. - Очень интересно, когда мы говорим о том, соответствуют факты действительности, правда или ложь. „Средь бела дня похитил в Ровно командующего карательными войсками генерала фон Ильгена и личного шофера гауляйтера Украины Коха“. Правда это? Правда. Только, во-первых, не командующий карательными войсками и никакой не фон. Макс Ильген, генерал-майор, выходец из простой семьи, родился в семье мясника, сделал карьеру, что называется, народного офицера. Командовал он с 1943 года 740-й казачьей русской запасной бригадой, которая состояла из шести батальонов. Все это происходило в рейхскомиссариате Украины. Относительно того, каратели эти казаки или нет, вопрос остается открытым. Да, он был похищен и был в тот же день, кстати говоря, в лесу Кузнецовым убит вместе с шофером. Это называется терроризм, если так разобраться. Мы еще можем вернуться к теме того, является ли восхваление Судоплатова как такового оправданием терроризма».

Советский разведчик Николай Иванович Кузнецов, действовавший в гитлеровском тылу под именем немецкого офицера Пауля Вильгельма Зиберта, лично ликвидировал 11 генералов и высокопоставленных чиновников оккупационной администрации нацистской Германии.

9 марта 1944 года Кузнецов с помощниками Яном Каминским и Иваном Беловым наткнулся на отряд украинских националистов в селе Боратин Бродовского района Львовской области. В бою с бандеровцами советские разведчики погибли.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Николай Иванович Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Задачу похитить немецкого генерала Макса Ильгена Кузнецов получил из Москвы осенью 1943 года. 49-летний Ильген в августе 1943 года был назначен командиром 740-го соединения «восточных батальонов». Эти подразделения формировались из советских военнопленных, а также из лиц, проживавших на оккупированных территориях. Чаще всего подобные формирования использовались для решения вспомогательных задач, в том числе для борьбы с партизанами и карательных акций против мирного населения.

Ильгена планировалось выкрасть, доставить на партизанскую базу и отправить в Москву на самолете, который доставлял с «большой земли» оружие, боеприпасы и снаряжение. Для приема авиации партизаны заранее готовили площадку.

В ночь на 16 ноября 1943 года группа Кузнецова захватила в Ровно Ильгена, а также личного шофера рейхскомиссара Украины Эриха Коха Пауля Гранау.

Однако партизанский отряд «Победители», на базе которого действовала группа Кузнецова, после боестолкновения с карателями вынужден был отойти от города более чем на 100 километров. В этих условиях вывезти захваченных гитлеровцев из Ровно не представлялось возможным.

Об удачных операциях было доложено в Москву.

Уроженец Киева, выпускник Московского химико-технологического института Никита Петров занимает пост заместителя председателя Совета Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал».

В 1992 году дипломированный химик Петров выступал в роли эксперта Конституционного суда в процессе по «делу КПСС».

В 2005 году Петров был награждён Крестом Рыцаря Ордена Заслуг перед Республикой Польша «за его усилия в раскрытии правды о репрессиях против поляков во время Второй мировой войны».

В 2008 году сотрудник «Мемориала» защитил диссертацию и получил степень доктора философии по истории в Амстердамском университете по теме «Сталин и органы НКВД-МГБ в советизации стран Центральной и Восточной Европы. 1945-1953 гг.».

«Было арестовано свыше полутора тысяч миллионов человек»

В 2010 году Никита Петров громко прославился тем, что, выступая на радиостанции «Эхо Москвы», заявил: «Надо же просто учитывать то, что при Ежове, в годы большого террора, тех самых массовых операций НКВД, было арестовано свыше полутора тысяч миллионов человек».

Несмотря на неоднократные уточняющие вопросы, Петров настаивал: «Да, полторы тысячи миллионов арестованных».

В 2009 году в одной из программ «Радио Свобода» сотрудник «Мемориала» заявлял:

«Я честно скажу, я тоже считаю необходимым, чтобы советский режим был признан преступным именно в юридических и строгих терминах, потому что есть что признавать преступным... Что касается вступления Советского Союза во Вторую мировую войну, я все-таки считаю, продолжаю считать, что одинаковую ответственность несут. Советский Союз фактически вступил во Вторую мировую войну 17 сентября 1939 года, развязав боевые действия против Польши, именно боевые действия, это не был освободительный поход, что называется, без сопротивления, были бои с польской армией, были жертвы...»

Петров не считает, что Красная армия принесла свободу странам Европы:

«Дело в том, что туда, куда пришла Красная армия, туда пришел советский террористический режим, и там уже начиналось строительство типичных тоталитарных государств и массовые репрессии. То есть сталинская репрессивная система вышла за пределы Советского Союза, ничего подобного в Западной Европе не было».

До сих пор заместитель председателя Совета Научно-информационного и просветительского центра «Мемориал» именовал советский режим «террористическим». Сегодня он определяет как «терроризм» действия советского разведчика, уничтожившего немецкого генерала, командовавшего соединениями коллаборационистов на оккупированной территории СССР.

Более того, Никита Петров представляет генерала Ильгена как жертву террористических методов советских диверсантов: убили «выходца из простой семьи», «народного офицера».

В России много говорится об опасности переписывания истории Второй мировой войны европейскими политиками, украинскими деятелями.

Кажется, что при этом мы не замечаем того, что творится у нас под носом.

Пока на Украине неонацисты оскверняют могилу Николая Кузнецова, в России свободно и безнаказанно марается его память.

В Российской Федерации действует статья УК РФ 354.1 («Реабилитация нацизма»).

Согласно ей, отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенные публично, наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок.

Те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения или с использованием средств массовой информации, а равно с искусственным созданием доказательств обвинения, наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

Хочется, чтобы эта статья в России применялась по своему прямому назначению.

(Вещий О. "Мемориал" осудил убийство немецкого генерала "террористом" Кузнецовым.

*

***