Главное меню:

Убийство Акчурина, "дело мясников", "дело Капульника" Часть 4. СМИ: статьи Евгения Щеглова об убийстве Акчурина, 1992 г.

Авторы - статьи > Борисов Вячеслав

Автор: Вячеслав Борисов
Написано: 07.01.2021

Опубликовано: 10.01.2021

В 1991 году Скорынин Александр Викторович, 1958-1959 г.р., со товарищи организовал в г. Саратове промышленно-банковский концерн "Поволжье". В 1992 г. концерн учредил собственную еженедельную газету "Биржевые вести", где редактором был Николай Зорин, а газета продавалась только в розницу через киоски "Роспечати". Тираж газеты составлял 6 000 экземпляров, а редакция находилась по адресу: 410028, г. Саратов, ул. Мичурина, 116.

По данным Приволжского РУОПа, концерн "Поволжье" (он же "Поволжье-С") "крышевал" Передреев Виктор Васильевич, 28.05.1968 г.р., кличка "Передрей", лидер группировки "Передреевские". В ночь с 06 на 07 мая 1993 г. в казино "Братислава" "Передрей" избил пьяного "Зубана" – Давыдова Игоря Юрьевича, 03.09.1968 г.р., самого близкого друга "Лапы" – Булгакова Валерия Анатольевича, 14.01.1965 г.р., лидера группировки "Парковские". Публичные избиения криминальных авторитетов, как известно, смываются только кровью.

На рассвете 07.05.1993 г. автомобиль "Мерседес" под управлением Передреева В.В. расстреляли из автомата Калашникова на Соколовой горе г. Саратова. "Передрей" перенес несколько клинических смертей, но выжил, однако затем, как его личные дела, так и дела группировки "Передреевские" пошли "под откос". Дела у концерна "Поволжье" и у господина Скорынина А.В. тоже стали хреновые, газету "Биржевые вести" пришлось прикрыть, а в начале 1995 г. Скорынин А.В. вообще бежал из Саратова от долгов и правоохранительных органов за границу.

В 1992 г. в газете "Биржевые вести" работал журналист Евгений Щеглов, известный криминальными циклами статей, которые в 1980-х годах печатались в главной саратовской газете "Коммунист", позже он работал в газете "Земля Саратовская".

В 1992 г. в рубрике "Теневая экономика: былое и думы" газета "Биржевые вести" опубликовала в №№ 11,12, 13, 14, 15 цикл статей Евгения Щеглова "Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной" – об убийстве в 1984 г. мясника Вадима Акчурина, и о судебном процессе, проходившим в Саратовском областном суде под председательством Галкина Александра Ивановича, председателя облсуда.

Цикл статей Е. Щеглова состоит из 5-ти статей, т.е. из пяти номеров газеты "Биржевые вести". В 1992 г. в киосках "Роспечати" я успел купить только 2 последних статьи этого цикла - №№ 14 и 15. Позже, в 2000-х годах я попытался найти недостающие номера газеты в библиотеках Саратова, но т.к. "Биржевые вести" продавались только в розницу, таковой газеты в библиотеках не оказалось. Вероятно, подборка газеты "Биржевые вести" есть в архиве Саратовской области, но на работу в архиве нужно специально выделять время. Поэтому, читателям сайта www.криминальныйсаратов.рф с сожалением могу предложить только две статьи из цикла Евгения Щеглова.

Содержание:

1. Щеглов Е. Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 4.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 14, с. 4.

2. Щеглов Е. Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 5.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 15, с. 4.

1. Евгений Щеглов.

Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 4.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 14, с. 4.

Рубрика: Теневая экономика: былое и думы.

(Продолжение. Начало в №№ 11, 12, 13)

* Подг. к печати: 08 сентября 2018 г. www.криминальныйсаратов.рф. Вяч. Борисов.

4. Могу сделать все, и бомбу в том числе

Это была еще одна инструкция. Давалось задание: "найди цилиндр и два фланца и подкинь на дачу в угол Фантомасу"...

Фантомасом он почему-то называл Анисимова. А цилиндр и два фланца, как еще выяснится, были главными металлическими деталями адской машины. Вот и пусть найдут следователи такое же добро возле анисимовской дачи, пусть Анисимов сделается изготовителем бомбы.

- Если судить по ссоре между Анисимовым и Акчуриным, Анисимов мог совершить убийство.

Но родственники не искали цилиндр с фланцами. И все по той простой причине, что письмо вместо них читали и перечитывали следователи.

А в следственном изоляторе жизнь шла своим чередом. Подозреваемому в убийстве Словесному задали на допросе простой – для него – вопрос:

- Кто совершил убийство Акчурина и что вам известно по этому поводу?

Не у каждого хватит духу зарубить курицу. А убить человека? Притом убить совершенно осознанно, после неторопливых размышлений над сутью проблемы, над организацией этой акции?

Но ведь ничего тут нет из ряда вон выходящего, все, оказывается, очень просто. Представьте себе: идет себе по рынку вдоль торгового ряда бригадир рубщиков мяса Юрий Анисимов. Случайно сталкивается с Иваном Словесновым, который обслуживает здешнее холодильное хозяйство. Обмениваются они приветствиями, останавливаются и заводят разговор о том, о сем.

Анисимов вздыхает: дома у него все в порядке, а на работу хоть не выходи. Акчурин по сути дела стал в бригаде первым лицом. Захотел иметь в своём активе еще двух "своих" рубщиков – так и было сделано. Спросить согласия законного бригадира никто и не подумал. Хоть увольняйся. Ведь выживает его Акчурин форменным образом.

Словеснов качает головой: вот жизнь-то пошла... Сочувствует. Крепись, мол, Анисимов, возьми себя в руки. А вот уходить никуда не надо. Можно ведь обратиться за помощью, как выразился Словеснов, к "сватам". Они и уберут Акчурина.

Гонимый бригадир шокирован. Что значит "уберут"? Убьют то есть? Да как же это можно, Иван!

А через пару-тройку недель на рынке снова встречаются Анисимов и Словеснов. Махнув безнадежно рукой, бригадир спрашивает прямо и четко: где твои "сваты", как с ними обо всем договориться? Нервов, мол, на Акчурина у него, Анисимова, больше не хватает.

Осведомленный собеседник информирует: увидеться со "сватами" не так-то просто. Сегодня, скажем, они в Москве, а завтра по своим делам во Владивосток могут наведаться. Он, Словеснов, сам попробует их разыскать, сам будет иметь с ними дело. За работу придется им уплатить, естественно.

Было только так, утверждал сейчас Анисимов на очной ставке со Словесновым. Давно и не в казенных стенах они виделись последний раз – семь месяцев тому назад. Не встречайся еще хоть сто лет – ни о чем таком не сожалели бы. Но пришлось вот свидеться в следственном изоляторе в присутствии прокурора. Который искал истину: хватало ведь существенных противоречий в показаниях обоих ранее допрошенных – и Анисимова и Словеснова.

Итак, денежную наличность, утверждал вожак рубщиков и продавцов мяса, запросил Словеснов. Не для себя лично – со "сватами", как он говорил, предстояло рассчитаться за работу. И прокурор спросил его сейчас:

- Вы подтверждаете показания Анисимова?

Словеснов отвечал, что разговор с Анисимовым был вообще-то, но не такой. Во-первых, встретились не на рынке, а где-то на Пугачевской. Во-вторых, Анисимов предлагал, мол, убрать Акчурина с помощью малокалиберной винтовки. Имелась у него таковая. Предполагался и другой вариант: есть у Анисимова спецсредство "черемуха".

Только нажми куда надо – и Акчурин нейтрализован. А тогда делай с ним что хочешь.

- Я отказался, - продолжал Словеснов. – Тогда Анисимов достал из кармана чертеж, передал его мне и спросил, не могу ли я по нему сделать бомбу, чтобы взорвать Акчурина. Я посмотрел и ответил, что могу сделать все, и бомбу в том числе. Чертеж я оставил у себя.

- Но я ведь не знал, каким способом будет убит Акчурин, - протестовал сейчас Анисимов. – Мне даже не было известно, что он будет взорван. Моя роль сводилась к уплате за убийство Акчурина десяти тысяч рублей. Я не имею технического образования, не мог сделать чертеж взрывного устройства и никакого чертежа Словеснову не передавал.

Вот так и вспоминали об одном и том же два партнера. По-разному у них отложились в памяти одни и те же события. Как будто не об убийстве шла речь – о покупке коробки спичек, которая была куплена где-нибудь в позапрошлом году, опустошена постепенно и выкинута в урну за ненадобностью. Попробуй мысленно вернуться хотя бы к этикетке на той коробке, если к тому же не случился пожар, не произошло ничего приметного в связи с той мизерной покупкой.

Прокурор обращается к Анисимову:

- Кому и какую сумму вы уплатили за убийство Акчурина?

На магнитной ленте остается запись его вроде бы четкого ответа:

- Вначале у нас была договоренность, что я выплачу 10 тысяч рублей. Но где-то в апреле Словеснов попросил в счет этих денег 500 рублей. Я ему их отдал. Про себя подумал, что он, наверное, проигрался в карты, посколько уже давал ему после проигрышей по 200-300 рублей. А 17-18 мая Словеснов вдруг заявил, что, если все 10 тысяч рублей уйдут на "сватов", то ведь ему ничего не останется. Я сказал, что добавлю еще две тысячи рублей.

Магнитофон фиксирует возражение Словеснова – немедленное и решительное:

- Никаких денег за убийство Акчурина от Анисимова я не получал. Он наговаривает на меня. Моя вина тут только техническая: я сделал взрывное устройство.

- А кто же установил взрывное устройство в машине Акчурина?

- Не знаю, кто подложил, - отрубил Словеснов. – Я отвез взрывное устройство Анисимову домой и больше его не видел. Анисимов, наверное, кого-то нанял для установки, а моя роль заключалась только в изготовлении взрывного устройства.

- Не передавал мне Словеснов это устройство. Его я даже и не видел, - упорствовал Анисимов. – Оно ведь представляло повышенную опасность для всех, кто стал бы с ним обращаться. Я не мог его передать третьим лицам. По вопросу убийства Акчурина я от начала и до конца имел дело только со Словесновым.

Здесь же, на очной ставке, Анисимов задается самому себе вопросом: да появлялись ли в Саратове "сваты"? А сам же себе отвечал нетвердо, что "сваты" в природе, пожалуй, не существуют, что "сваты" - это сам же Словеснов.

Иван же Словеснов был тверд и категоричен: я только делал бомбу, об остальном мне ничего не известно. Настолько войдет в эту роль, что потом, уже в зале судебных заседаний припомнит и добавит вдруг одну деталь. Мол, встретился с Анисимовым, передал ему из рук в руки адскую машину и добавил от себя: "Это для Акчурина". Судьи попросят уточнить, что значит "Это для Акчурина"? Подарок захотел сделать? Смешавшись, Словеснов ничего не ответит.

Но это будет потом. А пока что следствие по делу № 3927 продолжалось одиннадцатый месяц подряд. Оба арестованных давали показания, которые то и дело не состыковывались – то в не существенных мелочах, а то и в принципе.

И это в общем-то объяснимо. Оба думали о том, как выбраться из истории, но каждому хотелось выглядеть в ней никак не главным персонажем.

Есть тут чему поразиться. Не только о способе убийства речь, который, к слову, отработали не сразу – после неторопливых размышлений. Были изучены маршруты продвижения будущей жертвы домой, на дачу, к близкой женщине. Пришли к выводу: мало надежд на пальбу по Акчурину из малокалиберной винтовки. Попасть можно только в светлое время, но ведь не нашлось укромного места для засады ни на одном маршруте.

От пользования "черемухой" тоже в конце концов отказались. Ибо тут пришлось бы "работать" в непосредственном контакте с Акчуриным – человеком физически крепким. А вдруг устоит, вдруг нипочем ему окажется это спецсредство? О последствиях страшно было подумать.

Знаете, что здесь самое поразительное? Все-таки не сам по себе способ устранения Акчурина. Совсем другое озадачивает: не личности с большой дороги, не бомжи какие-то, не сбежавшие из психбольницы пациенты и не вурдалаки из жутких сказок тщательно высчитывали плюсы и минусы нападения с "черемухой", засад в городе и на дачном участке, взрыва наконец.

Остановились на последнем варианте и вынесли Акчурину смертный приговор отнюдь не ущербные люди – если, конечно, судить по анкетам. Оба при деле, у обоих безупречные производственные характеристики. Ни тот, ни другой не доставлялись в медвытрезвитель. Ко всему прочему, отцы семейств они, 43-летний Анисимов и Словеснов, которому перевалило за полвека.

Непостижимо все это? Но не забудем все-таки о рыночных соблазнах, против которых и не пытался устоять ударник комтруда Юрий Анисимов. Годами вместе с бригадой охотился на "бизона", имел доход от "звезд". Масштабы тащиловки были столь впечатляющими, что впоследствии друзьям – товарищам Анисимова пришлось держать ответ за хищение принадлежащих обществу средств в особо крупных размерах.

Но займутся вплотную изучением традиций на рынке только в связи со взрывом во дворе на бывшей Коммунарной. А пока что творившееся здесь казалось вечным. Представить себе жизнь без этого беспредела не мог бригадир Анисимов.

(Окончание следует)

(Щеглов Е. Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 4.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 14, с. 4).

2. Евгений Щеглов.

Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 5.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 15, с. 4.

Рубрика: Теневая экономика: былое и думы.

(Продолжение. Начало в №№ 11, 12, 13, 14)

* Подг. к печати: 09 сентября 2018 г. www.криминальныйсаратов.рф. Вяч. Борисов.

5. Человеческая трагедия

Итак, в бригаде появляется рубщик мяса Акчурин. Крепкий, агрессивный, он уже откровенно называет себя бригадиром. Акчурину по душе его, акчуринские, кадры и активно не нравится холодильщик Словеснов, пригретый Анисимовым: то рубкой мяса займется, то даже торговать мясом поставит его бригадир.

В три шеи пытался выгнать Акчурин этого Ивана Словеснова. Но у последнего тоже есть и самолюбие, и принципы (что особенно важно). Ему бы выжимать деньги – из чего угодно. На этот был счет Словеснов живой легендой. Подвернулась возможность отвезти труп на Кавказ – не упустил ее. Согласился принять у товарища на хранение у себя дома листовую сталь, а потом заявляет: исчезла она непонятным образом.

"Скрытый, хитрый, деловой человек" - так характеризовали Ивана знавшие его люди. Естественно, все в порядке было у него с шабашкой по совместительству. И в карты сразиться на основной работе находилось время.

Так представьте же себе состояние Словеснова: ему обещают десять тысяч – не сегодняшние тысячи, а те, что были восемь лет назад. Он терпеть не может Акчурина. Он посвящен в махинации с мясом, имеет ломоть от пирога и ведь может лишиться этих радостей жизни. Мыслимо ли такое?

Будущее и даже настоящее трудно было себе вообразить и Анисимову и Словеснову. "Или он нас, или мы его" - так встал вопрос.

И они сделали выбор.

Год прошел после взрыва во дворе на Коммунарной. И вот снова май. Зал заседаний Саратовского областного суда собирает всех, кто участвовал или имел отношение к той трагической развязке.

Под председательством Александра Ивановича Галкина судебная коллегия по уголовным делам рассматривает дело об убийстве Акчурина, совершенным Словесновым при соучастии Анисимова. Убийстве из корыстных побуждений и способом, опасным для жизни многих людей.

Один за другим проходят перед судом очевидцы жестокой схватки за место под солнцем, за утверждение безраздельного права на "бизона" и "звезды". Альтернатива была четкой, компромиссы исключались: или мы его, или он нас.

Анисимов сейчас не запирался. И вообще надо отдать ему должное: последовательны были его показания. Словеснова же то и дело уличали во лжи. И на предварительном следствии, и сейчас твердил Иван Словеснов, что все его участие в акции свелось к изготовлению взрывного устройства. Упорствовал, но изначально был несостоятельным. И попадал, то в один тупик, то в другой.

Вот так – очень непросто – устанавливал суд истину. А нам сейчас остается повторить, что начиналась трагедия с корыстных махинаций при продаже мяса. Долгое время занимались этой "работой" старший продавец рынка Анисимов и продавец Акчурин. Нашлось в ней место и машинисту холодильного хозяйства Словеснову.

Каждый имел либо просторную квартиру, либо крепкий дом, либо и то и другое. У всех дачи, машины, гаражи. Для каждого выезд на юг нисколько не накладен – что-то вроде поездки на трамвае за былые три копейки. И все это при очень скромных окладах.

Ни в коем разе и не думаю утверждать, что плох любой, у кого в доме достаток. Автору этих строк очень даже по душе изображение симпатичной собачки Алисы и девиз одноименной системы бирж: "Богатейте вместе с нами!"

Но ведь в той ситуации никто не звал нас богатеть вместе с мясниками из Центрального колхозного рынка. Жили они припеваючи именно на наш с вами счёт. Делали посильные вклады в опустошение магазинных подсобок. Нагревали сельчан, которые выращивали скотину. Иной жизни представить себе не могли Акчурин с Анисимовым. Шли они по этой жизни вроде бы ухо-в-ухо. Но не могло так продолжаться бесконечно. Один откровенно теснил другого, взаимоотторжение нарастало. И оказались, наконец, оба лицом к лицу – не фигурально выражаясь, а в буквальном смысле.

Встреча эта состоялась в холодильной камере. Не сомневался Анисимов, вернувшийся из отпуска: в его отсутствие через бюро торговых услуг прошла крупная партия "бизона". Тонн пятьдесят, по его прикидкам. Акчурин же, оставшийся за старшего, знать не желал о "законной" бригадирской доле Анисимова: "Чего захотел! Ты пузо грел на солнце, а мы здесь вкалывали".

Нет возможности воспроизвести дословно тот диалог двух разгневанных мужчин. В те самые минуты в помещении появился третий – Иван Словеснов. За мясом наведался к бригадиру.

"Убирайся отсюда!" - потребовал Акчурин. Тот и не подумал. И тогда-то выхватил Акчурин пистолет. Прогремели два залпа. Обе пули он послан в топчан и затем выжидающе вгляделся в Словеснова: "Я кому сказал?" Разъяснений больше не требовалось. Вылетел вон Словеснов, услышав напоследок, что быть дырявой его голове.

"Или мы его, или он нас"... Кому принадлежало авторство этой формулировки? Анисимов, помнится в послании на имя прокурора оставлял приоритет за Словесновым.

А тот твердил обратное. И вообще отрицал все подряд. На себя брал только производство бомбы. Которую, дескать, затем вручил Анисимову. И никаких других разговоров у них, мол, не было.

Мысль убрать Акчурина подал все-таки Анисимов. К такому выводу пришел суд. А вот развитие идеи и ее реализация – это уже заслуги Словеснова.

Откреститься от изготовления взрывного устройства не было у Словеснова возможности. Ибо обнаружила следственная группа у него во дворе под рабочим столом микрочастицы металла. С помощью магнита собрали это добро, родственное по составу с искореженным корпусом бомбы – бывшим цилиндром двигателя. И с рабочего халата умельца были собраны тем же способом такие же микрочастицы.

Оставалось Ивану Словеснову в зале суда рассказывать, как искал он и нашёл нужный цилиндр на площадке "Вторчермета", обработал напильником корпус. Заполнил полое пространство шариками подшипника, пересыпал туда же полкилограмма пороха. И комплектовал свое изделие нехитрым электрическим блоком на батарейках. Цепь разомкнута, если на микровыключатель положен груз. Но достаточно снять его – и цепь замыкается, искра мгновенно зажигает порох...

В роковое майское утро 84-го один из жильцов дома на Коммунарной заглянул из любопытства через стекло внутрь еще целехонькой акчуринской "Волги". Увидев между двумя передними сиденьями нечто помещенное в сумочку из болоньи, на сумочке – небольшой металлический штырь. Крупно повезло тому любопытному соседу: останься он на этом месте на пару минут – мог бы ведь и при нем появиться хозяин "Волги", увидеть между сиденьями нечто постороннее, снять металлический штырь с невесть откуда взявшейся сумки из болоньи, и... замкнуть электрическую цепь в установленной мине.

Создатель бомбы – самоделки, понятно, не вспоминал в зале суда о своем письме, отправленном родственникам из следственного изолятора. О том, как ему хотелось, чтобы подкинули они цилиндр двигателя на анисимовскую дачу. Ведь непременно нашли бы именно здесь работники следствия железяку – компромат против Анисимова.

Забыть Словеснову хотелось и многое другое. Отказывался наотрез: не устанавливал он бомбу в машине – и все тут! Докажите обратное. Но эксперты уже дали твердое заключение: не мог установить кто-то посторонний – притом в темноте – это оригинальное устройство. Ко всему прочему один из жильцов дома на Коммунарной видел с балкона в ту ночь, как, показавшись в салоне "Волги", уходил потом некто, переваливаясь. Удивительно похожа та походка на шаг Словеснова.

Уходил он один. И как же тут быть со "сватами"? По крайней мере двое должно их быть.

Отрицал Словеснов наотрез и договоренность об оплате убийства, и получение за "работу" вполне реальных сумм. Именно сумм, а не суммы.

Сначала обратился за авансом (!) в 500 рублей. Отсчитал их Анисимов партнеру. Затем сверх обусловленных 10 тысяч рублей "подрядчик" запросил еще две тысячи – это в ответ на просьбу Анисимова ускорить подготовку акции. Получил заверение "спонсора": будет эта добавка.

"Подрядчик", однако, на том не успокоился. Приехал уже после взрыва за расчетом. Отсчитал Анисимов 11500 рублей (ему помогала ничего не подозревавшая жена), завернул в газету "Известия" 460 купюр достоинством 25 рублей, вручил деньги сидевшему в своей "Волге" Словеснову. А тот, уехав, вскоре вернулся. Изумленный Анисимов был проинформирован, что он недодал 175 рублей и что "сваты" шуток не любят.

Очень сомневался Анисимов в самом существовании "сватов". И при подсчете 11500 рублей вроде бы не могло быть ошибки, жена ведь пересчитывала. Но махнул он безнадежно рукой, выдал партнеру еще 175 целковых: только бы отвязался!

А Словеснов теперь твердил: ни копейки дохода не имел он за ту бомбу. Ему напоминали: но ведь в вашем подвале нашли зарытые шесть тысяч рублей. Он в ответе: эти деньги были найдены им в квартире матери после похорон, которые состоялись 10 марта. Но каким образом 10 марта можно завернуть деньги в газету от 27 марта? И как быть с другими несуразностями в ваших показаниях?

Пять дней продолжался этот процесс. Приговор Словеснову – исключительная мера наказания. Анисимову – пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии усиленного режима. Приговор был вынесен майским днем 85-го года – по сути в годовщину взрыва во дворе на Коммунарной.

Тяжело было видеть в ту минуту лица обоих осужденных, слышать женские крики. Трагедия того майского утра 1984 года продолжилась теперь уже в зале суда. Эхо ее аукается, пожалуй, поныне – в судьбах детей.

Воспроизвожу строки из обращения вдовы Акчурина в коллегию по уголовным делам Верховного Суда республики:

"Прошу заменить вынесенный срок Анисимову Ю.К. высшей мерой наказания, чтобы его ребенок был таким же сиротой, как и мои дети".

Какой же должна быть сила потрясения женщины, чтобы захотелось ей увидеть ребенка сиротой. Вы можете себе это вообразить?

Не состоялось, однако, это ещё одно сиротство. Не получилось даже вопреки протесту заместителя прокурора республики Трубина на приговор Саратовского областного суда и определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда республики, которая оставила приговор без изменения.

Заместитель прокурора просил Президиум Верховного Суда РСФСР отменить и приговор, и определение "за мягкостью назначенного Анисимову наказания дело направить на новое судебное рассмотрение".

Протест был оставлен без удовлетворения. Мотивы: "...трудовую деятельность Анисимов начал с 16 лет, на работе проявил себя положительно, в прошлом не судим. В ходе предварительного следствия Анисимов встал на путь правдивого изложения обстоятельств совершенного преступления, подробно рассказал о своей роли и роли Словеснова в совершенном убийстве Акчурина, своим поведением в ходе следствия способствовал раскрытию и расследованию данного преступления, к своей преступной деятельности (по месту работы на рынке вместе с Акчуриным) относится с осуждением".

А сами осужденные? Они-то чем жили? О чем думали в трагические для них дни, недели, месяцы? Вот строки из кассационной жалобы Анисимова:

"Я решился на убийство из-за террора Акчурина, доведенный до крайности. Считаю себя виновным перед людьми и своей совестью в том, что оказался и стал соучастником такого – даже невозможно выразить какого – убийства. Поверьте, я стал соучастником такого убийства невольно".

Слово "невольно" он выделил при написании особо. Возможно, заявлял об этом искренне. Но ведь была же альтернатива у "невольного" убийства. Невозможно жить в тяжелом климате – уйди хотя бы с этой работы, если не решаешься на что-то продуктивное. Но не в том ли трагедия Анисимова, что уйти с такого места у него попросту не было сил? Воронка затянула безнадежно и его, и Акчурина, и Словеснова. Не ловчить, не обманывать и они уже не умели...

А вот кассационная жалоба Словеснова. Написана через три недели после вынесения ему смертного приговора. Завидовал осужденный... Акчурину. Хотел быть на месте своей жертвы. И свое послание заканчивал так:

"Я думаю, меня сейчас семья и не узнает. Я стал седой, как снег. Граждане судьи, я очень вас прошу решить судьбу мою поскорее, пожалуйста, какая бы она ни была горькая".

Расстрела ему пришлось ожидать больше года...

Хватило, как видим, трагедий многим – и вполне зрелым по возрасту людям, и, как это ни горько, детям. А осужденного на пятнадцать лет лишения свободы Анисимова потом доставляли по утрам на другой процесс. Вместе с другими охотниками на "бизона" под "звездами" он проходил теперь по другой – в те времена расстрельной – статье. По той самой, что предусматривала исключительную меру наказания за хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах.

Возможно, "Биржевые вести" расскажут и об этом процессе. Но не затем, чтобы наивно звать всех подряд жить не по лжи. Многие ведь только рассмеются. И останутся при своих, очень мягко выражаясь, небесспорных убеждениях. Чувствуют они себя в наше смутное время прекрасно, теневая экономика, похоже, вошла в стадию цветения.

Но, может быть, есть все-таки резон задуматься над судьбами тех, о ком шла речь. И особенно – над трагической участью человека, который майским утром 84-го уверенно шагал по двору на Коммунарной к своей сверкающей "Волге". Да, государство его не достало. А вот свои – остановили. Именем своих законов. И навеки.

(Щеглов Е. Взрыв во дворе на бывшей Коммунарной. Часть 5.

// "Биржевые вести" (г. Саратов). 1992, июнь. № 15, с. 4).

Продолжение следует.

Вячеслав Борисов, www.криминальныйсаратов.рф

07 января 2021 г., г. Саратов.

***

Комментариев нет