Тургенев Иван Сергеевич. Часть 4. Людмила Смирнова об "Отцах и детях". 1989 г.

Ни одно произведение И.С. Тургенева не вызвало таких разноречивых откликов, как "Отцы и дети" (1861). Иначе быть не могло! Писатель раскрыл в романе перелом общественного сознания России, когда дворянский либерализм вытеснялся революционно-демократической мыслью. В оценке "Отцов и детей" столкнулись две реальные силы. Однако и среди защитников социального прогресса единства мнений о романе тоже не было. Тут действовала другая причина, и весьма необычная. Тургенев двойственно воспринимал созданный им образ. А.А. Фету он писал: "Хотел ли я обругать Базарова или его превознести? Я этого сам не знаю, ибо я не знаю, люблю ли я его или ненавижу!" А в письме к А.И. Герцену подчеркнул иное отношение к своему герою: "…при сочинении Базарова я не только не сердился на него, но чувствовал к нему "влеченье, род недуга". Неоднородность авторских чувств и заметили современники Тургенева.

Редактор журнала "Русский вестник" (где в 1862 г. был напечатан роман) М.Н. Катков был возмущен всесильностью "нового человека", который "господствует, безусловно, надо всем…". Катков стоял за противников Базарова. Сторонник "детей" А.А. Антонович упрекнул Тургенева в противоположном "недостатке": "…главного своего героя и его приятелей он презирает и ненавидит от всей души". Критические замечания высказали А.И. Герцен, М.Е. Салтыков-Щедрин. Д.И. Писарев увидел в романе объективную правду: "Тургенев не любит беспощадного отрицания, а между тем личность беспощадного отрицателя выходит личностью сильной и внушает каждому читателю уважение. Тургенев склонен к идеализму, а между тем ни один из идеалистов, выведенных в романе, не может сравниться с Базаровым ни по силе ума, ни по силе характера". В статье "Базаров", откуда приведена эта цитата, есть немало спорных положений. Но общая трактовка произведения убедительна.

Главный герой "Отцов и детей" не знал компромиссов, не ведал эгоистического чувства самосохранения. В наше время перестройки жизни на такой тип личности можно только равняться. Немаловажно для нас и другое. Базаров самоотверженно выступил против рутины духовного застоя, мечтал об утверждении новых общественных отношений, новой культуры. Истоки, условия, результаты этой его деятельности были, разумеется, другими. Но самая идея - переделать мир, душу человека, вдохнуть в нее живую энергию дерзаний – не может не волновать сегодня.

Вспомним, что такое реалистический роман. Выразительно определил его особенности В.Г. Белинский: "изображение чувств, страстей и событий частной и внутренней жизни людей"; "художественный анализ современного общества, раскрытие тех невидимых основ его, которые от него же самого сокрыты привычкою и бессознательностью". "Отцы и дети" воистину открыли "невидимые основы" российской действительности, течения в духовной атмосфере XIX века. В столь широкой панораме фигура Базарова и приобретает особое звучание. Попытаемся конкретизировать это положение.

В "Отцах и детях" Тургенев следует ранее (в "Рудине", "Дворянском гнезде", "Накануне" и др.) разработанным им приемам повествования. Глубоко и экономно раскрыты отношения и конфликты между героями романа. Опосредованно (через поведение, диалог, портрет) передана жизнь их души. Предыстория персонажей тоже традиционный для писателя элемент романной структуры. Между тем экскурсы в прошлое обладают в "Отцах и детях" многозначной функцией.

Есть что-то общее – не по содержанию, а по роли в произведении – между рассказами о родителях Павла и Николая Кирсановых, отце Одинцовой, о молодости Арины Власьевны Базаровой. Повествование о главных событиях романа постоянно перебивается ретроспективными вставками (I, VII, VIII, XII, XV, XVIII, XX главы). Автор настойчиво обращается к истории "рода" героев, чтобы проследить его эволюцию.

В чем же состоит смена поколений? При всем различии кровных "отцов и детей" судьбы их сближены. Почти повторяются ситуации из юности Николая Петровича Кирсанова и его сына. Некогда отец Николая "привез его в Петербург (…) и поместил в университет". Затем сам Николай Петрович "в 55 году привез сына в университет". Между Петром Кирсановым, боевым генералом 1812 года, "полуграмотным, грубым, но не злым человеком". и Николаем Кирсановым, мягким, начитанным, любящим мужем и отцом, - пролегла граница психологического несходства. Но исток ее объяснимый: степень образованности, условия жизни. В принципе, оба одинаково "тянули лямку" своей доли. Оба растили сыновей. Повторяет их путь и Аркадий Кирсанов. Обвенчавшись со своими невестами в один день, Николай и Аркадий Кирсановы поселяются в Марьине: "дела их начинают поправляться".

Внутренние связи прочерчены между Анной Сергеевной Одинцовой и ее отцом Сергеем Николаевичем Локтевым. Нравственно дочь качественно отличается от него, "известного красавца, афериста, игрока". Но она также последовательно стремится к обеспеченному существованию. Получает от первого мужа состояние, приумножает его во втором браке, не испытывая любви ни к "пухлому, тяжелому и кислому" Одинцову, ни к умному и "холодному", как лед, "законнику". Да и младшая сестра Катерина Сергеевна твердо идет по той же проторенной дороге.

На другом полюсе общества – в бедном домике мелкопоместных Базаровых – прочность провинциальных традиций выражается по-другому. Об Арине Власьевне сказано: "она была настоящая русская дворяночка прежнего времени, ей бы следовало жить лет за двести, в стародавние времена".

В "Отцах и детях" изображена русская жизнь почти за пятьдесят лет. В кратких характеристиках, как рентгеном, высвечены корни дворянских семейств, устои петербургского чиновничества (Матвей Ильич Калязин и его отец, "государственный муж александровского времени"), а в какой-то мере даже уклад сословия мещан (хозяйка постоялого двора Арина Савишна и ее дочь Феничка).

Автор раскрывает многие смешные стороны канувших в лету эпох. В полковых городах 20-30-х годов – царство "матушек-командирш" (I глава). В высшем свете тех же лет – лжебайронизм, роковые страсти (VIII глава), процветание карточных аферистов (XV глава). Среди скромных помещиков-домоседов неиссякаемая увлеченность романтическими идеалами (I глава). Между тем новое время огорчает писателя неизмеримо больше.

Николай Петрович отпустил крестьян на оброк, нашел приказчика из мещан, завел "на новый лад хозяйство". В чиновничьем мире появились "прогрессисты", внушающие презрение к рутинерам и отсталым бюрократам. В уездном "полусвете" – эмансипированные женщины (Кукшина) и рассуждающие о свободе мысли "откупщики" (Ситников). Но как ущербны, а порой отвратительны все эти нововведения!

Николай Петрович сам же никак не может справиться с "безрадостными и бестолковыми" хлопотами на своей ферме (XXII глава). Аркадий по дороге в Марьино видит на фоне живописных бескрайних полей печальную картину: "деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами", "обтерханные, на плохих клячонках" мужики, "шершавые, словно обглоданные, коровы" (III глава). Экспрессия авторского слова настолько здесь велика, что не требуется никаких комментариев.

Иной, саркастический тон избирает писатель для развенчания городской моды на либеральную фразу. "Прогрессист" Колязин по внешнему раскованному поведению мог прослыть за "чудного малого". Однако он "был ловкий придворный, большой хитрец, и больше ничего; в делах толку не знал, ума не имел, а умел вести собственные дела" (XII глава). Злую карикатуру на мнимые просвещенность и свободомыслие создает Тургенев в образах Кукшиной и Ситникова (XII, XIII главы).

Все былые недостатки: бедность крестьянской деревни, неумелое хозяйствование в поместьях, бюрократизм государственного аппарата, духовный застой – сохранились. А либеральное пустословие, практицизм, собственнические притязания возросли. Вот они – "кровные узы" связей между разными поколениями. По Белинскому – "невидимые основы", не осознанные обществом закономерности социальной эволюции.

Касается Тургенев и стремлений скромных разночинцев к познанию, нравственному совершенствованию. Добрейший и честнейший Василий Базаров справедливо убежден, что "для человека мыслящего нет захолустья". Старый полковой лекарь, плебей по происхождению, "старается по возможности не зарасти мхом, не отстать от века". Но что может сделать он, лишенный настоящего образования, в глухой провинции? С мягкой усмешкой наблюдают Евгений Базаров и Аркадий Кирсанов за убогими попытками старика приобщиться к достижениям науки. При искренних побуждениях преодолеть свою ограниченность Василий Базаров остается в ее власти (XX глава).

В затхлой атмосфере несостоятельного мира нигилизм Базарова воспринимается как взрыв в ночи, как революционный вихрь, сметающий устаревшие позиции и взгляды. Главный герой романа протестует против идеологии консерватизма и либерализма, против барского деспотизма, рабской психологии, наивных идеалов. Одинаково важными оказываются спор с Павлом Кирсановым, неприятие Николая Кирсанова, разрыв с Аркадием, любовный конфликт с Одинцовой, восприятие родного дома и т.д. Роман построен на сочетании многих сюжетных линий. В их пересечении стоит крупная сильная личность Базарова. Один человек действенно противостоит всему своему окружению.

В начале повествования авторское внимание сосредоточено на отношениях Павла и Николая Кирсановых с Евгением Базаровым. Читателю запоминается их спор и резкое различие в их внешнем облике, одежде, прическе, манере поведения. "Английский стиль" Павла Петровича, романтическая мечтательность его брата несовместимы с демократизмом обращения, грубоватой откровенностью Евгения Базарова. Дать характеристику этой противоположности не составляет труда после первого знакомства с романом. Внутреннее содержание полемики между Базаровым и братьями Кирсановыми требует куда более пристального внимания. Разобраться в тургеневских обобщениях помогает Н.А. Добролюбов.

В 1859 году критик сравнил позиции людей 40-50-х годов. (Статья "Литературные мелочи прошлого года".) О первых он сказал: "Они стремились к истине, желали добра, их пленяло все прекрасное, но выше всего для них были принципы. Принципом они называли общую философскую идею, которую признавали основанием всей своей логики и морали…" Пятидесятников Добролюбов назвал "молодым действующим поколением нашего времени": они "не умеют блестеть и шуметь", "никаким кумирам не поклоняются", "их последняя цель не совершенно рабская верность отвлеченным высшим идеям и принесение возможно большей пользы человечеству". Сказано как будто о героях тогда еще не созданного романа "Отцы и дети". Тургенев запечатлел в художественных образах то же, о чем Добролюбов размышлял в статье.

В V главе романа Аркадий (под влиянием Базарова) так и говорит: "Нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру". На что пока очень спокойно отзывается Павел Петрович: "Мы люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (…) шагу ступить, дохнуть нельзя". Позже (X глава) Базаров значительно углубляет понятие нигилизма: "Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание, - мы отрицаем". Эти слова заставили Павла Петровича "возопить": "Нам дорога цивилизация, да-с, милостивый государь; нам дороги ее плоды… Вы воображаете себя передовыми людьми, а вам только в калмыцкой кибитке сидеть! Сила!". В негодующем ответе Павла Кирсанова – смысл, главный предмет спора между старшими и младшими. Базаров выступает против устаревших догм эгоистически замкнутой, "барской" культуры, против словоизвержения, пустой терминологии, - за разумные действия, разрушающие отжившие идеалы. Базаров – за вмешательство в несовершенную жизнь. Кирсанов – за отстранение от нее в мире "принципов" и надуманных переживаний.

X глава – кульминация полемики Базарова и Павла Кирсанова. Далее следует развязка – дуэль, которая тоже утверждает превосходство Базарова. Но для него спор с Кирсановым не самое трудное испытание. И даже не конечное раскрытие своих взглядов. Полнее Базаров определяет позицию "нигилиста" в беседе с Одинцовой (XVI глава). Здесь он размышляет спокойно, не подогреваемый выпадами Павла Кирсанова.

Базаров трезво судит о людях как о существах, соединяющих в себе потребности душевные и телесные, а нравственные различия человечества объясняет "безобразным состоянием общества": "Исправьте общество, и болезней не будет"; "при правильном устройстве общества совершенно будет все равно, глуп ли человек или умен, зол или добр". Такова конечная цель деятельности, о которой мечтает "нигилист". Во внешнем облике, поведении героя в этот момент много убежденности, внутренней силы. В суждениях чувствуется смелая мысль, стройная логика. Автор, несомненно, симпатизирует Базарову, согласен с его выводами. Между тем в разговоре с Одинцовой выражены и чуждые писателю взгляды.

Рассматривая альбом Саксонской Швейцарии, Базаров говорит Одинцовой: Вы "не предполагаете во мне художественного смысла – да во мне действительно его нет, но эти виды могли меня заинтересовать с точки зрения геологической". Базаров как бы подводит итог своим пугающим Кирсановым афоризмам: "Рафаэль гроша медного не стоит", "Природа не храм, а человек в ней работник".

Понять источник таких суждений можно. Базаров развенчивает бездейственные, умозрительные "принсипы". А вместе с ними главную область симпатий своих оппонентов – нетленное Прекрасное, интуитивное творчество и т.д. Все, что лишено материалистического объяснения, Базаров отрицает. На разглагольствования Аркадия о "таинственных отношениях между мужчиной и женщиной", "загадочном взгляде" княгини Р. он бросает презрительное: "Это все романтизм, чепуха, гниль, художество".

Вот что неприемлемо для Базарова – романтизм. Поэтому он смеется над увлечением Николая Петровича Пушкиным, Шубертом. После насмешки над "романтиком" ернически говорит: "Пойдем лучше смотреть жука". В своем неприятии иллюзорной мечтательности Базаров отказывается от великих достижений мировой культуры, в узкопрактическом смысле трактуя как "художество", так и природу.

Тургеневу глубоко чужды утилитарные представления об искусстве. Писатель живо уловил негативизм некоторой части разночинцев к художественному творчеству. Есть немало документальных подтверждений этому реальному факту, в частности отрицание Писаревым гения Пушкина. Как это ни странно, Писарев не простил своему идеалу Базарову некоторых заблуждений. И даже объяснил их причину: "…многие из нас, отрезвившись и спустившись на землю, ударились в крайность и, изгоняя мечтательность, вместе с нею стали преследовать простые чувства и даже чисто физические ощущения, в роде наслаждения музыкой".

В романе читаем: "Кто-то играл с чувством, хотя и неопытной рукой, "Ожидание" Шуберта, и медом разливалась по воздуху сладостная мелодия". Музыка вызвала издевку Базарова: "Помилуй! в сорок четыре года человек, pater familias (отец семейства – Л.С.) в …м уезде – играет на виолончели!" Базаров сразу почувствовал комизм ситуации и облика толстого провинциального мечтателя. Насколько, однако, глухота к прекрасным звукам нравственно, эстетически обедняет его самого! А чудовищные убеждения: читать Пушкина – значит заниматься ерундой – сужает не только эстетические, но философские горизонты познания мира. Несомненная авторская ирония ощущается в концовке этого второго эпизода. Базаров советует дать Николаю Петровичу вместо Пушкина… "Stoff und Kraft" ("Материя и сила". – Л.С.).

Отношение писателя к главному герою "Отцов и детей" очень непростое. Там, где Базаров клеймит насмешкой дутые, отвлеченные "принсипы", он побеждает. И автор разделяет его позицию. Но вот Базаров вступает в сферу утонченных переживаний, которые он никогда не принимал. От уверенности его не остается и следа. Перед читателем совсем иной человек. Случайно ли отрицатель возвышенных чувств оказывается в их плену, с XVI по XXVII главу (всего их в романе – 28) испытывает болезненное разочарование в былых своих взглядах? Конечно, нет. Тургенев сознательно избирает "невыгодную" для героя коллизию. Между тем удивляет одна особенность повествования. Чем труднее приходится Базарову, тем ощутимее нарастает авторское сопереживание ему. Такой подход закономерен для Тургенева. Он писал К.К. Случевскому об отсутствии "у отрицателей всякой тени личного негодования": "Они идут по своей дороге потому только, что более чутки к требованиям народной жизни" (XII, 340). Но тогда и ошибки рождены на пути к возвышенным целям, а испытания вызывают сочувствие.

С приезда в поместье Одинцовой начинается смятенность Базарова. Писатель прослеживает диалектику его внутреннего состояния. Сначала Базаров не без усмешки думает: "Какой я смирненький стал". После пребывания в усадьбе "дней пятнадцать" у него "стала появляться небывалая прежде тревога: он легко раздражался, говорил нехотя". Подозревая Одинцову в кокетстве, Базаров все-таки заводит речь о человеческой способности любить. В этот момент его сердце "так и рвалось". Какая перемена! Еще совсем недавно он заметил по адресу Одинцовой: "Эдакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр". Теперь наступила пора взволнованных раздумий об умении "отдаваться вполне чему бы то ни было". Напряжением воли сдерживает себя Базаров. А как только женщина разрешает откровенность, в страстном порыве признается: "Так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно".

Автор отражает глубинные психологические различия  между Базаровым и Одинцовой. Он захвачен чувством целиком: "Страсть в нем билась, сильная и тяжелая, - страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей". Одинцова, под влиянием "уходящей жизни, желания новизны… заставила себя дойти до известной черты"… и спокойно отступила. Базаров после своего признания всю ночь "не спал и не курил, и почти ничего не ел уже несколько дней. Сумрачно и резко выдавался его похудалый профиль из-под нахлобученной фуражки". В исходе объяснения этих людей все показательно: разнородность переживаний, полярность жизненных установок, наконец, главное – значение произошедшего для их судьбы. Одинцова вновь уходит в свой уютный мирок, а позже вступает в выгодный брак "по убеждению". Базаров мучительно ощущает потерю, несколько раз пытается вызвать женщину на новый разговор, извиняясь перед ней, заставляет себя назвать любовь "чувством напускным". Но перед смертью прощается с Одинцовой как с красотой самой жизни, именуя любовь "формой" человеческого бытия.

Переживания Базарова воспринимаются неоднозначно. Их страстная напряженность, цельность и сила вызывают наше поклонение герою. В любовном конфликте он снова выглядит крупной личностью. Отвергнутый, он одержал нравственную победу над эгоистической женщиной. Одновременно, однако, чувство к ней и разрыв трагичны для Базарова. Читатель становится свидетелем еще одной способности Базарова – к глубоко критичному самоанализу и переосмыслению былых убеждений.

Тургеневу-художнику присущ "тайный" психологизм. В романе нет последовательного раскрытия дум и эмоций Базарова. Авторское внимание рассредоточено между многими персонажами. В результате их отношений события продолжают развиваться стремительно: происходит "игрушечная" дуэль Базарова и Павла Петровича, Николай Петрович решает жениться на Феничке, Аркадий делает предложение Кате. На фоне такого обычного течения жизни метания Базарова выглядят особенно страдальческими. В нем заметен новый психологический настрой: замкнутость, самоуглубленность, тяготение к каким-то ранее чуждым ему проблемам.

С болью говорит Базаров о краткости человеческого существования: "Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с основным пространством … и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожно перед вечностью"… Наступает сложная переоценка ценностей. Впервые Базаров теряет веру в свое будущее. Тем не менее он не отказывается от прежних стремлений. Признав ограниченность личных возможностей, Базаров выступает против успокоения: "хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними". В сцене прощания с Аркадием "нигилист" окончательно отделяет себя от "либеральных баричей": "Вы, например, не деретесь – и уж воображаете себя молодцами, - а мы драться хотим (…), нам других ломать надо". Но именно максимализм запросов привносит сильный привкус горечи в мироощущение Базарова. Разочарование в "мякеньком" Аркадии выливается в обобщенную форму неприятия нравственных устоев существующего мира, в осознание отторженности от него. "…Ты, я вижу, Аркадий Николаевич, - язвительно замечает Базаров, - понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, дает бог ноги! – Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно".

В мятежном состоянии  духа Базаров, однако, готовится к новому волевому акту – "взять себя за хохол да выдернуть себя вон, как редьку из грядки". И выдергивает из чужой для него среды (сначала внутренне отъединяется, потом уезжает в родительский дом). Всюду ищет "настоящих людей", которых можно "слушаться или ненавидеть". Но не находит. В результате и возникает суждение героя, которое долго не могли простить автору романа: "А я возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо?"

Несправедливо придавать этим резким словам прямолинейность, антинародный смысл. А такие попытки, к сожалению, были. Как всегда у Тургенева, отдельное высказывание героя – итог серьезных его раздумий, протекающих "скрытно", в глубинах сознания. Поэтому каждую произнесенную вслух мысль нужно расценивать в контексте данного эпизода и всего содержания романа. Диалог Базарова с Аркадием, в котором и прозвучало рассуждение о Филиппе и Сидоре, очень многое проясняет. Тогда же Базаров делится печальным своим представлением о "ничтожности перед вечностью" личной жизни. Таков один источник отношения к будущему мужика: "будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет". Значительна и другая сторона его размышлений. Только Базаров не может принять растительное существование "отцов": "Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен – и баста". Одиночество героя питает его "скуку да злость", но и тоскливое подозрение в преждевременности собственных устремлений. Забвение "Филиппом или Сидором" первых очень трудных шагов по дороге разрушения старого мира непереносимо для Базарова. Наконец, именно этот разговор с Аркадием станет переломным моментом в поведении Базарова, началом поиска новой деятельности. Показательно: ее он попытается связать как раз с мужиками, которых якобы возненавидел.

Базаров не может жить по-прежнему: "лихорадка работы", не успев возникнуть, проходит. Он мечется: переезжает от Одинцовой к своим родителям, затем в Марьино Кирсановых (где и происходит дуэль с Павлом Петровичем), снова появляется у Одинцовой, после чего поселяется дома. И здесь "тоскливая скука", "глухое беспокойство", "странная усталость" полностью овладевают несчастным. Велика власть выразительного авторского слова в передаче мучительного состояния героя. Сдержанный на определения, писатель считает возможным соединить в двух фразах целый ряд однотипных выражений. Так обостряется впечатление бесприютности Базарова. Усилено оно и муками его родителей, сокрушенных видом сына. Все здесь устремлено к одному центру – раскрытию базаровской тоски. И только затем Базаров как бы случайно "проговаривается" о главном содержании своих мыслей. Именно тут молчаливый Базаров вдруг отзывается (участием во врачевании) на речи отца о "близком освобождении крестьян". Давно устоявшийся критический взгляд на отсталую деревню мучает былого "отрицателя".

Базаров стремится, хотя и не без иронии, понять мужиков, их отношение к "будущности России", к "новой эпохе истории". В предпоследней главе приводятся беседы Базарова с крестьянами. Абсолютно несвойственные ему ранее темы! Да и бесперспективные! Крепостным чужды столь абстрактно поставленные вопросы барина. Поэтому он воспринимается в народе "чем-то вроде шута горохового". Важен, однако, не результат. А само пробуждение Базарова по-новому разобраться в себе самом, в представлениях о поступи страны. Бескрайняя Русь с ее темными, грязными деревнями становится теперь предметом его пристального внимания. Но он, этот "самоуверенный Базаров", так и не обретает умения "рассуждать о делах и нуждах" мужиков. Печальный удел оставляет для него одну возможность – участвовать в лекарской практике отца, помогать деревенскому населению в его чисто физических недугах. Что Базаров и делает.

После кончины Добролюбова Тургенев сказал: "Жаль погибшей, напрасно потраченной силы" (XII, 326). Та же авторская эмоция сопровождает роман "Отцы и дети", особенно последние его главы. Есть почти совпадения между отзывом Тургенева на смерть критика и некоторыми деталями истории Базарова. Перед рассказом о его заражении при вскрытии трупа Василий Иванович Базаров с восхищением восклицает: "Вы посмотрите, что за корни! Эдакая сила у Евгения!" А потом следуют события бесславного угасания этой силы. Возможно, не без влияния пережитого при создании романа Тургенев откликнулся на преждевременный уход Добролюбова ("Отцы и дети" закончены в июле, Добролюбов скончался в ноябре 1861 года).

Трагическим ощущением обреченности природной своей мощи и желанием сохранить достоинство в предсмертных муках определено поведение Базарова. Он неожиданно поднимает за ножку стул и говорит: "Сила-то, сила вся еще тут, а надо умирать!" Но все испытания выдерживает с честью: "Не хочу бредить, что за вздор!" Успокаивает родителей, мужественного говорит посетившей его Одинцовой: "Старая штука смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу…"

Авторское сопереживание герою проступает здесь особенно зримо. Как помешанные ходят старики-родители около смертного одра молодого сына. Вид недавно сжигаемого страстью Базарова – "воспаленное и в то же время мертвое лицо с мутными глазами" – резко контрастирует с красотой и свежестью Одинцовой. Но больше всего поражают речи умирающего. В них столько боли от сознания близкого, неминуемого конца! Каждая реплика, обращенная к Одинцовой, - сгусток страданий не физических, духовных: "Попал под колесо. И выходит, что нечего было думать о будущем"; "Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант"; "Я нужен России… Нет, видно не нужен. Да и кто нужен?" Вот трагический итог жажды деятельности.

Может показаться, что герой как бы разочаровывается в несостоятельной программе. Такое подозрение и вынудило Антоновича обвинить Тургенева в ненависти к "новым людям". Если бы это было так, вряд ли последние дни и часы Базарова получили бы в романе столь трагическую окраску. Не отрицанием прошлого, а остро болезненным постижением пресекшейся жизни, отнятых целей веет от прощальных слов умирающего. Здесь заключен главный смысл его жизненного финала. О том же писал Тургенев Случевскому: "Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная – все-таки обреченная на гибель, - потому что она все-таки стоит еще в преддверии будущего, - мне мечтался какой-то странный pedant (равное, соответствующее. – Л.С.) с Пугачевым и т.п.". Вот исток страданий Базарова – преждевременность появления, отсутствие союзников, мучительное одиночество. Но, несмотря на это, было смелое предвосхищение грядущих свершений. Подобная трактовка вполне объясняет торжественный аккорд, завершающий историю "нового человека".

"Отцы и дети" являются "художественным документом" идеологической борьбы в России середины XIX века. В этом отношении познавательное значение романа никогда не иссякнет. Но тургеневское произведение невозможно ограничить только этим смыслом. Писатель открыл для всех эпох важный процесс смены отживающих форм сознания новыми, трудность их прорастания, мужество и самоотречение передовых деятелей, трагичность их положения и величие их духа. Вечные философско-нравственные ценности в живом, социально-обусловленном воплощении расширяют наше представление о человеческом бытии в целом. И думается, восприятие "Отцов и детей" для каждого поколения читателей будет неповторимым.

Поражает тот факт, что свыше столетия тому назад Тургенев обнаружил весьма актуальные и для сегодняшних дней конфликты. Что такое "отцы" и "дети", что их связывает и разъединяет? Вопрос непраздный. А ответ на него Тургенев дает емкий.

Прошлое дает многие нужные ориентиры для настоящего. Представим себе, насколько бы облегчилась участь Базарова, если бы он не вычеркнул из своего багажа величие накопленного человечеством опыта. Проще устроились бы отношения Базарова с Одинцовой, прими он таинство чувств за истину. Разумеется, заблуждения тургеневского героя обусловлены его положением разрушителя застойного дворянского мира. Есть, однако, здесь и оттенок всегдашнего негативизма молодых. Отрицать легче, чем строить. Базаров понял это. Больше того, в своем нелегком существовании он, незаурядная личность, утвердил новые возможности человека. Для тех далеких времен способность к полной самоотдаче избранной деятельности, людям, гармоничной, способной от расчета и предрассудков любви было несомненным открытием. Но и для нас в этом примере немало поучительного. Мы чувствуем, где таятся завоевания "детей", смелость их мысли, полнота сильных, цельных чувств. Немудрено, что Тургенев свое произведение посвятил В.Г. Белинскому.

С другой стороны, в роман включен богатый и разнообразный материал о мнимом протесте, лжеконфликтах с "отцами". Карикатурны фигуры Кукшиной, Ситникова, Колязина. Трескучие фразы – жалкие претензии всего лишь на моду. А под этой оболочкой таится желание развязать свои низменные инстинкты. Практика, которая сопровождает любой переломный момент в обществе.

Ирония Тургенева по отношению к Кукшиной, Ситникову и др. предостерегает от ошибок смешения подлинного и ложного, самоотверженного и эгоистического.

Заставляет нас писатель глубоко задуматься и над более сложным явлением. Что необходимо человеку, чтобы принятый взгляд стал убеждением? На протяжении всего повествования прослеживается зыбкость позиций, инфантильность поведения Аркадия Кирсанова. Базаров однажды сказал ему: "Не говори красиво". Молодой Кирсанов, действительно, мастер только разговорного жанра. Рассуждения его никак не соотносятся с поступками. Поэтому и юная Катя уверена в быстром преодолении в нем "старых следов сатирического направления": "Погодите, мы вас переделаем". И оказывается права. Что-то наносное, внешнее чувствуется не только в идейных шатаниях Аркадия, но и в его чувствах, отношениях с близкими. Незаметно проходят юношеский задор, дружба с Базаровым, томления по Одинцовой, он становится всего лишь "рьяным хозяином" фермы. Тургеневскую оценку романа – "это торжество демократизма над аристократией" (XII, 344) – нужно, видимо, понимать широко. Базаров, по сравнению с молодыми и пожилыми Кирсановыми, Катей, Одинцовой, - на редкость богатая, дерзновенная натура. Настоящий герой и должен быть таким. Добренькое, "мяконькое", чистенькое хорошо приживается в растительной жизни, но не может дать счастья открытий.

Роман заканчивается кратким эпизодом посещения сельского кладбища стариками Базаровыми. Читательское внимание притягивает образ намогильных цветов: "…Не об одном вечном спокойствии говорят нам они …; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной". Нередко высказывалась точка зрения, что Тургенев примиряет своего героя с вечным бытием. Такой акцент есть. Но не менее ясен и другой. Память о погибшем Базарове как бы сосредоточена в вечно живой, "бесконечной жизни". Более утонченной формы прощания с любимым героем и завещания его опыта последующим поколениям, наверное, не существует. Стр. 146-157.

*

1. И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: В 2 т. – М., 1983.

В книге отражены раздумья русских писателей, политических и культурных деятелей, друзей И.С. Тургенева, а также зарубежных деятелей литературы и искусства о великом таланте.

В двухтомник включены разделы, обусловленные вехами жизни и творчества писателя.

2. Лебедев Ю.В. Записки охотника И.С. Тургенева. – М., 1979.

К осмыслению романа "Отцы и дети" Тургенева нужно идти от его раннего творчества. Такой подход присущ данной книге. Герой – автор – Россия – вот главный план ее содержания.

3. Лебедев Ю.В. Роман И.С. Тургенева "Отцы и дети". – М., 1982.

Основное внимание в книге уделено отношениям Базарова с его окружением, вопросам философии и нравственности, "нигилизма", морально-этическим проблемам романа.

4. Тургенев: Молодые годы, Начало творческого пути. – М., 1980.

В книге видного ученого-литературоведа П.Г. Пустовойта представлены письма, дневники, автобиографические произведения и документы.

"Живые страницы" позволяют яснее представить читателям облик великого художника слова. Стр. 157-158.

(Смирнова Л.А. Могучая сила личности. Роман И.С. Тургенева "Отцы и дети".

*

***