Энгельсский РОВД: следствие и уголовный розыск времен СССР. Часть 1.

1. Противостояние: следователь - опер

Всегда есть и будет вечное противостояние между следователем и оперативником УР, ОБХСС - ОБЭП.

Опера прямо в глаза называют следователей "оформителями" уголовных дел.

Среди оперов постоянно идет жесткий отбор – они постоянно "горят" на службе, как за свои, так и за чужие грехи, исполняя при этом устную волю начальства. На службе выживают только сильнейшие, битые жизнью (как начальством, так и бандитами) опера. Перед ними всегда стоит задача – раскрыть преступление любой ценой и тогда прокуратура и начальство на всё закроют глаза. Среди постоянного обмана, подлянки и беспредела трудно остаться человеком, когда есть соблазн выбить признание в совершении преступления из любого появившегося на твоем пути фигуранта, тем более что они сплошь и рядом судимые, алкоголики и наркоманы.

В начале 1980-х годов заочно окончив Саратовский юридический институт им. Д.И. Курского, будучи сержантом милиции, автор этих строк, не имея блата, нежданно-негаданно попал на следственную работу в Энгельсский РОВД. С чем "едят" следственную работу вообще не знал и только в должности следователя впервые провел допрос подозреваемого и изготовил протокол допроса. Никто меня следственной работе не учил – бросили как кутёнка в речку: не выплывет, ну и хрен с ним. В такой ситуации большое значение имеет способность к самообразованию и желание стать профессионалом своего дела.

Самый легкий способ к успеху в следственной работе – это когда следователь с помощью оперов, а то и лично сам, буквально выбивает признательные показания из задержанных. Среди моих "коллег" такой публики хватало: это детки блатных родителей, алкоголики и лодыри, прочая публика. Фактически такая связка "следователь плюс опер" попадает в категорию костоломов, о чем довольно быстро узнают все окружающие. Опер выбивает показания, а следователь "оформляет" признанку на официальных бланках.

Эта парочка ставится всем в пример, пока есть возможность отмазаться от телесных повреждений, полученных задержанными и зафиксированными персоналом "Скорой помощи". Задержанные "случайно" падают на лестничном пролете в РОВД и ломают ребра, получают черепно-мозговую травму. В ходе служебной проверки оказывается, что гражданин пытался убежать из кабинета опера на улицу и по собственной глупости пострадал, что мигом подтверждают коллеги опера, а прокуратура естественно "верит" доблестным операм, а не какому-нибудь уголовнику. Такая "успешная" работа в конечном итоге приводит не только к тяжким телесным повреждениям, но и к смерти задержанных – одним словом это уже настоящее гестапо. Когда дерьмо выплывает наружу, начальство тут же отрекается и сдает прокуратуре ранее такого "успешного" опера. Вспомните созданную саратовским облУВД и прокуратурой в 1995 г., в противовес РУОПу, ядовитую "Кобру", где у задержанных то и дело (после задушевных бесед), в больницах вырезали отбитые селезенки и почки. Недаром в РУОПе руководители на совещаниях открыто говорили о том, что все костоломы перешли из РУОПа на работу в "Кобру", и это было четко обозначено даже в саратовских СМИ.

Методика расследования уголовных дел сугубо в процессуальном плане постоянно изменяется. В 80-х годах опер уголовного розыска, сам по себе – независимо от следователя, работал над раскрытием преступлений, совершенных на закрепленной за ним "зоне". Люди под разными предлогами содержались в ИВС, в том числе их оформляли через суд на 15 суток за мелкое хулиганство. Все эти 15 суток опер над ними усиленно трудился, а затем приносил следователю протоколы допросов свидетелей (тех самых задержанных), в которых они чистосердечно рассказывали о совершенных преступлениях и давали о себе и подельниках изобличающие показания. Следователь задним числом оформлял отдельное поручение о производстве допросов этих лиц – через начальника РОВД, в адрес трудяги-опера.

В большинстве случаев следователь переписывал показания "раскаявшегося" преступника с протокола допроса свидетеля - на протокол допроса подозреваемого, а то и сразу на протокол допроса обвиняемого. В присутствии опера будущий осужденный подписывал эти протоколы, после чего прокурор своей "колотушкой"-печатью штамповал постановление о заключении под стражу. Как такового допроса задержанного, следователь вообще не производил – в деле фигурировали показания, изготовленные опером. Ну и как после этого опер будет уважать следователя, который ничего не делая своими мозгами "успешно" проводит расследование уголовного дела?

Сыщик Шерлок Холмс хорош при чтении и на телеэкране, а в повседневной жизни опер завален по горло текучкой: каждый день что-то происходит, опера суют во все дыры и требуют результата, а то и решения шкурных вопросов начальства. Опер живет на работе, а домой является выжатым как лимон. Постоянный стресс, когда видишь только дерьмо жизни, волей-неволей ведет к пьянке и нередко к алкоголизму. Опера из дома постоянно выдергивают на работу, как по делу, так и из-за дури начальства. Ну и какая тут семейная жизнь? В семье нелады, ведущие к разводу. Так что романтики в уголовном розыске долго не живут. Вспомните телесериалы про ментов, где опера бьют и пытают "нехороших" людей, которые "раскалываются" и всевозможные преступления раскрываются. У телезрителей создается уверенность, что умные опера поступают так только с мафиози и отбросами общества, пока они сами или их родственники не попадут под такой пресс. Вот вы лично уверены в том, что под пытками и избиениями не сознаетесь в каком-нибудь преступлении, чтобы сохранить свое здоровье?

*

В советские времена ежемесячно выходил журнал "Социалистическая законность", где был описан случай с "раскрытием" преступления. На железнодорожной станции обокрали магазин, а через небольшое время в руки оперов попал неоднократно судимый гражданин, недавно "откинувшийся" с зоны. С ним "провели" беседу, и он чистосердечно сознался в совершенной краже. В присутствии понятых уголовник на месте показал, как именно совершил кражу из магазина и т.п.

Дело поступило в суд, где чуть ли не к окончанию процесса, когда суд допросил свидетелей обвинения и исследовал доказательства, подтверждающие вину подсудимого, произошла небольшая накладка. Подсудимый неожиданно заявил, что преступления он не совершал, а себя оговорил. Такое сплошь и рядом происходит в судах. Последовал вопрос суда: "Зачем вы это сделали?". Подсудимый ответил, что ему здоровье дороже всего и попросил суд сличить дату кражи и дату его последнего освобождения из мест лишения свободы. К делу вместо паспорта подсудимого была приобщена справка о его освобождении – паспорт он получить не успел. Оказалось, что когда произошла кража, подсудимый ещё находился в местах лишения свободы. Естественно, что суду пришлось оправдать этого "негодяя", который ввел в заблуждение доблестную милицию. Такому битому жизнью и операми уголовнику, можно только поаплодировать – ведь он сохранил свое здоровье и наказал зарвавшихся ментов. Бывший зэк вовремя просёк, что если он сошлется на то, что во время кражи был ещё на зоне, то опера ему навесят другое преступление.

**

2. "Сраный" пистолет опера Скляра

Вернемся в Энгельсский РОВД УВД Саратовского облисполкома, где в то время среди оперов уголовного розыска была своя "знаменитость" – опер Скляр, если не ошибаюсь - его звали Валерий. В РОВД желая припугнуть какого-нибудь уголовника говорили: "Мы тебя застрелим, да не просто из пистолета, а из "сраного" пистолета Скляра".

Всё это было связано с тем, как не нужно носить оружие. В боевиках сплошь и рядом показывают, как герои и преступники засовывают пистолет за пояс брюк, затем они бегают, кувыркаются и падают в различных ситуациях, но почти всегда пистолет у них не выпадает.

В жизни всё совсем по-другому. Опера всегда ходили в гражданке, а пистолеты обычно совали в карманы одежды, и это происходит и сейчас при наличии разных кобур для скрытого ношения оружия.

Этот случай произошел ещё до моей службы в Энгельсском РОВД, но мне рассказывали о нем не один раз. Перед вами краткий рассказ о произошедшим со Скляром.

Сортир в Энгельсском РОВД располагался во дворе. Скляр спустил брюки и присел на очко, после чего табельный пистолет Макарова выпал из кармана брюк и булькнул прямиком в очко сортира. Скляр побежал в РОВД с докладом к начальству, где его начали уговаривать сознаться: кому и за сколько он продал милицейский ствол. Скляр понял, что дело дрянь, и его точно посадят. Он пригнал ассенизаторскую автобочку и начал откачивать дерьмо из милицейского сортира. Заполнив бочку, он оставлял кого-нибудь на стреме у сортира, а сам уезжал сливать дерьмо, где в зловонной жиже искал свой пистолет. Сделав несколько ходок, Скляр пистолета в откаченном дерьме не нашел. Исходя из логических размышлений, Скляр пришел к выводу, что ствол находится всё ещё в яме сортира. Делать было нечего, идти на зону за утраченный ствол не хотелось, ведь тогда за утрату оружия никого не щадили – 90-е беспредельные годы еще были впереди.

Скляр добыл прорезиненный костюм химзащиты и полез в яму сортира. Однако естественные надобности не отменишь, и когда Скляр находился внутри сортира, менты и другие посетители РОВД жаждали облегчиться прямо на голову Скляра.

Скляр не только добровольно очистил от содержимого нужник милиции, но и надыбал на дне сортира пистолет "ТТ", который туда сбросил какой-то задержанный, вовремя не обысканный. Как бы в издёвку над Скляром, его пистолет не упал на дно сортира, а оказался на краю ямы в том же самом дерьме. Из-за воздействия агрессивной среды, воронение со ствола Скляра сошло почти полностью, и после чистки пистолет стал не черным, а светлым. В дежурке РОВД публично брезговали брать в руки пистолет Скляра - когда он сдавал оружие, его пистолет прозвали "сраным".

Случай с пистолетом Скляра приведен не в качестве издёвки над опером. Ведь в жизни бывает всякое и только от самого человека зависит, сможет ли он преодолеть превратности судьбы и собственную дурь, чтобы с честью выйти из незавидного положения.

*

Позже, уже в мою бытность, начальник уголовного розыска Энгельсского РОВД Николай Тренбак, в золотых очках и всем своим прикидом, строящий из себя рафинированного интеллигента, в одной из деревень района показательно решил задержать удирающего местного пьяного хулигана. Коля выхватил пистолет, который в этой ситуации был вовсе ни к чему, и побежал, забыв при этом, что он не в городе. Наступив на свежую коровью лепешку, он с размаху шлепнулся костюмом и очками в коровье дерьмо, туда также попала и рука с пистолетом. Подчиненные опера, наблюдавшие всю эту эпопею, с удовольствием и не раз рассказывали о "подвиге" своего начальника. Весь РОВД от души повеселился, и случай со "сраным" пистолетом Скляра стал уходить в небытие.

**

3. Как опер Скляр раскрыл кражу на птицефабрике

Как-то летом в 1980-х годах, на одной из птицефабрик Энгельсского района в ночное время была совершена кража более 100 кур. На осмотр места происшествия пришлось выезжать мне, и по этой причине суть кражи в какой-то степени мне была понятна. Дело попало в "глухие", а территория входила в зону работы опера Скляра.

Проходит время и Скляр доложил начальнику РОВД Коровину о раскрытии кражи. Мне он притащил протоколы допросов свидетелей – двух братьев, которые тащили всё что ни попадя: мотоциклы и другое имущество сельчан.

На тот период я уже как минимум год проработал следователем, и кое-чему в профессиональном плане немного научился. Со временем на практике наработал собственную методику практической работы: все лица, проходящие по уголовному делу мною передопрашивались – независимо от того, кто их ранее допрашивал: опер или следователь. Только в этом случае я был уверен, что ранее записанное в протоколах соответствует действительности. В ходе личного контакта с фигурантами расследования: потерпевшими, свидетелями, подозреваемыми и обвиняемыми нередко выяснялось, что их показания записаны неверно: когда из-за лени и нежелания много писать, когда для показухи перед начальством, а иногда чтобы перевести стрелки со своего хорошего знакомого на негодную личность. Как в то далекое время, так и сейчас в уголовных делах сплошь и рядом встречаются протоколы допросов ключевых свидетелей обвинения, допрошенных оперативниками, а сам следователь этих лиц даже в глаза не видел. За уголовное дело целиком и полностью отвечает только следователь, невзирая на любые устные или письменные указания начальства и это совершенно правильно. Своей личной шкурой следователь гарантирует подлинность материалов расследования, которые он, перед направлением в суд должен досконально проверить.

Исходя из материалов Скляра, с братьями-ворами всё было ясно: по пьянке совершили кражу кур, ощипали их и на утро продали на рынке Энгельса.

В сериале "Семнадцать мгновений весны" начальника гестапо "папашу" Мюллера начальство спрашивает: "Вы что, нам не верите?", на что Мюллер (Броневой) отвечает: "Да я сам себе не верю!".

Братьев пришлось допрашивать в несколько приемов. Вначале один говорил, что ночью в пьяном виде пришел к бетонному забору, подпрыгнул, перелез через забор, прошел в помещение птицефабрики, наловил в мешки более ста кур. С территории ушел тем же путем. Кур ощипали в лесопосадках, перья сожгли, а кур продали на рынке.

После кражи мне пришлось лично осматривать место происшествия. Бетонный забор птицефабрики был высотой около 3 метров, но в одном месте к нему бульдозером был навален разный строительный хлам, и по этой насыпи можно было пешком зайти на вершину забора и спрыгнуть внутрь территории фабрики. Кроме того, сильно пьяный никак не может подпрыгнуть и хорошо уцепиться за 3-х метровый забор. Если вы хоть один раз ощипывали одну курицу, то поймете сколько нужно затратить на это времени. В нашем случае в ночное время за короткое время две пьяные личности ощипали более ста кур. И не просто ощипали, а довели до товарной кондиции, после чего слёту сбыли их на базаре. Место, где ощипывали кур и где они сожгли перья, братья назвать не смогли. Признательные показания у братьев были высосаны из пальца – кражи они не совершали.

*

Ранее, в первый месяц работы следователем, когда не имел никакого практического опыта работы – я по своему незнанию и отсутствию какого-либо контроля со стороны начальника следственного отдела, совершил грубую ошибку при расследовании дела. Группа мужиков ночью похитила из совхозного сада энное количество ящиков с яблоками – суд осудил почти всех, кроме одного, который днем перед ночной кражей, оплатил в кассе энное количество ящиков с яблоками – которое совпало с количеством ящиков, похищенных им ночью. Суд посчитал, что в его действиях преступления не было, т.к. он ночью просто вывозил купленные им яблоки. Суд этого ворюгу оправдал, а начальство тормознуло мне присвоение первого офицерского звания "лейтенант" на полгода. Вот так я нарабатывал практику расследования: под пинками начальства и насмешками следователей-коллег надо мной-недоумком, которые вовремя поняли "как именно нужно работать" для успешной карьеры.

*

После ряда допросов, уличенные во лжи братья официально показали, что оговорили себя под воздействием Скляра. Опер, получив назад своих мнимых ворюг, не успокоился. Через некоторое время Скляр принес мне новые протоколы допросов, где братья вновь сознавались в краже. Мне вновь пришлось уличать братьев во лжи, и так было не один раз. Дурацкая чехарда с братьями продолжалась не меньше двух дней, пока Скляр от меня не отстал. Чересчур вороватые братья были арестованы, а затем осуждены за неоднократные кражи у соседей-сельчан.

Через некоторое время Скляр закрыл в ИВС двух ранее судимых пьянчуг-сожителей. Вновь повторилась ситуация, как с братьями-ворюгами и дело вновь осталось в "глухарях".

Скляр побежал к начальнику РОВД Коровину и настучал, что он дважды раскрыл глухое дело, а следователь-подлец отмазал воров и видно это не просто так.

Скляр не хотел меня даже слушать, но я стал давить на логику. Было жаркое лето, а ворованных кур было более ста. У частников в то время объемных холодильников не было и ворованных кур нужно было сбыть в один день на базарах Энгельса или Саратова. Перед реализацией на рынках битая птица, в количестве более 100 штук должна была пройти ветеринарно-санитарный надзор. Такая большая партия на рынке должна была быть на тот день единственной. Я предложил Скляру проверить в воскресенье рынки Энгельса, в то время как на себя взял проверку Крытого рынка и Сенного базара Саратова.

Повезло не мне, повезло оперу Скляру. На рынке Энгельса он сразу же наткнулся на нашу партию кур. В то время Энгельсский РОВД находился в центре г. Энгельса по адресу: ул. Коммунистическая, 55, где в этом же доме находился Энгельсский ГОВД и прокуратура г. Энгельса. На базаре Энгельса "нашими" курами торговал мент-сержант из Энгельсского ГОВД и уж тут Скляр отыгрался за свое унижение перед следователем и всё из "поганого" мента вытряс.

В советское время уголовными делами, по которым даже не обвиняемыми, а хоть в качестве подозреваемых проходили сотрудники советской милиции, занималась исключительно наша родная прокуратура. И вот молодой следак РОВД, по распоряжению прокурора района, официально закрывает по протоколу ст. 122 УПК РСФСР на трое суток мента Энгельсского ГОВД. Среди городских ментов, в нашем общем здании начался ажиотаж: сельские менты сажают на нары городских ментов – это что же такое творится! В здании на Коммунистической, 55 на меня не просто показывали пальцем, а в открытую называли "предателем" среди ментов. Это был мой первый мент-"оборотень", который как и все другие рассказывал и доказывал мне, что мы с ним "из одной стаи", так как сообща боремся с преступностью.

На следствии выяснилось, что эту кражу мент-сержант совершил в группе с ранее судимым мужиком, а ими командовал капитан милиции Энгельсского ГОВД – непосредственный начальник задержанного сержанта. Прямо под запись в протоколе допроса "оборотень" показал, что капитан милиции также хотел ехать на кражу за курами и от него еле отвязались, т.к. в таком случае офицеру нужно было выдавать равную с ними долю. Далее произошел небывалый случай, следователь Энгельсского РОВД предоставил на арест прокурору Энгельсского района сотрудника милиции Энгельсского ГОВД, а прокурор дал санкцию на арест. Только после этого уголовное дело от меня забрали по подследственности в прокуратуру Энгельсского района, где капитана милиции "отмазали" и он под суд не пошел.

*

***