Аяцков Дмитрий Федорович, губернатор. Часть 3. Чернышевский Д. "Я никогда не брал одну конфету" – саратовский губернатор, как он сам себя видит. 1999 г.

Аяцков – не новичок в политике. Он давно научился уходить от неприятных вопросов, и, когда я в этот момент спросил его о судьбе знаменитого саратовского НИИ "Юго-восток" – средоточия тех самых "русских мозгов", разрабатывающих передовые технологии земледелия и отбирающих уникальные сорта пшениц, ныне прозябающего от нищеты и недофинансирования, губернатор, как Горбачев, начал рассуждать совсем о другом. Об урожае 97-го года, сколько тогда на самом деле собрали, о производительности гектара, о новых кейсовских комбайнах и т.д.

- Наверняка мог. Я бы, наверное, был неплохим фермером, управляющим, историком. В общем-то, мне никакая работа не была в тягость. Если бы я делал карьеру, то никогда не шел бы на конфликт, а занимался бы лизоблюдством. Я всегда предельно откровенно высказываю свое мнение – хоть президенту, хоть премьеру. У меня никогда ни перед кем не прогнется позвоночник. Я многократно встречался с президентом Соединенных Штатов Америки, со многими политическими лидерами, теневыми олигархами и уверенно могу сказать, что я ни под кого не подстраиваюсь.

А чувство лидерства у меня появилось, наверное, когда я стал себя осознавать, в четыре года. Когда я приходил в гости и там давали конфеты, я никогда не брал одну – мне обязательно нужно было две, чтобы отличаться от других. Если была драка с превосходящими силами неприятеля, я выбирал вожака, чтобы нанести ему удар – и это все на бессознательном уровне, на подкорке.

Однажды, когда я заканчивал учебу в институте – в конце шестидесятых годов, - совершенно незнакомая девушка попросила проводить её на окраину города. Грязь, темнота, ни одного фонаря не горит, стоят новостройки – и на обратном пути меня берет в кольцо местная компания. Справиться с ними я явно не мог – у одного была палка, у другого ремень офицерский. У меня были секунды на размышления. В любой толпе всегда можно вычислить вожака. И пока они разговаривали со мной – кто такой, что здесь делаю – я левой врезал их вожаку. Мелькнули его пятки, передо мной образовалась брешь, и я проскочил в неё. Конечно, мне досталось – ремнем задели по голове, - но, пока сработал элемент неожиданности, пока они разбирались со своим вожаком, я вырвался и давай Бог ноги.

Вот так в армии, в институте, в любой ситуации я не давал себя побить. Я не делал карьеру, это было бессознательно, у меня были и неудачи, и крупные поражения, но я все равно пробивался наверх.

- Я пришел в Птицепром, и Умнов попытался меня сломать. У него была система, методика, которая очень четко работала, - он ломал сначала хребет, а потом человек становился униженным, "опущенным". Он давал прекрасные зарплаты, но опускал человека в унитаз мордой. Человек получал деньги, квартиры, ордена, блага, но ел это дерьмо. И все… В 1985 г. у меня зарплата была 900 рублей. В те времена это были огромные деньги. Огромные. Я решил все проблемы – у меня была квартира, машина, дача, я мог позволить себе многое. И Умнов считал, что я никуда не денусь, что я на коротком поводке. А я просто пошел, напоил кадровика и забрал трудовую книжку.

Я не знал, куда пойду. Сегодня Умнов числится у меня помощником, советником и считает, что я его ученик. И я не отрицаю – очень ему благодарен за его "драконовскую" систему, я многому научился.

Я пошел в Югтрансгаз, со мной долго беседовали, а потом решили, что я не справлюсь. Я пошел в Управление сельского хозяйства и попросил: "Дайте мне какой-нибудь отстающий колхоз". Мне не дали. Я пошел к Китову. Меня познакомили с ним в Саратове, хотя мне и приписывают старые связи, даже родство с ним – мы из одного Базарно-Карабулакского района, - но я его совершенно не знал.

Мы долго с ним беседовали, он с ходу в меня влюбился. И тут мой язык мне повредил. Я начал вспоминать своих друзей в Базарном Карабулаке, и оказалось, что дядя моей жены играл ведущую роль в заговоре по снятию Китова с поста секретаря райкома. Я этого не знал и попал впросак. Он заскучал, резко свернул беседу и выпроводил меня – ты, мол, завтра позвони. Так у меня ничего  и не вышло.

- Тем не менее, я своего добился. Китов послал меня на фабрику "Волга". Там мне предложили идти рядовым экономистом на 140 рублей, заниматься реализацией мяса. Они думали, что я откажусь, а я сразу согласился.

Дело для меня было совершенно новое, я ничего не знал про птицеводство. Ну, выписал себе все главные вопросы – тепла нет, опилок на подстилку курам нет, людей на работу возить не на чем. И начал решать.

Поехал к энергетикам. Думаю: ТЭЦ есть, тепло есть, почему на фабрике холодно? Оказалось, нужно дополнительные насосы поставить. Было это в феврале, сколотили временную  насосную, запустили – во всех цехах тепло.

Потом поехал на лесопильную базу в Энгельсе, она тогда огромная была, договорился с начальником цеха – они там специально стружку делали для изготовления деревоплиты. Спрашиваю: "А тоньше вы можете делать? Чтобы подходила по технологии для подстилки курам?" – Могут. Пообещал водителям "МАЗов", возивших эту стружку на мебельную фабрику, по 5 рублей за рейс, если они будут сгружать её у нас на "Волге". И все – за две недели они навезли такую гору, огромный шихан, и проблема с подстилкой была решена.

Потом взял 50 кг птицы, поехал в Москву, в автобусный парк, и договорился – по дешевке купил сразу четыре автобуса. Они стали собственностью фабрики, и вопрос был закрыт.

- Этот план у меня сложился, когда я летел из Москвы с указом президента о своем назначении. Я приземлился в двенадцать часов, а на три часа уже собрал актив. У меня не было ни одного листочка. Я вышел на трибуну и начал расставлять приоритеты – сельское хозяйство, строительство, промышленность, социальная сфера. Я абсолютно убежден, что для нашей аграрной Саратовской области в основе всего должна быть земля. Земля. И то, что мне сегодня не удается земельный вопрос решить, меня злит, я иду на авантюры, вот эти земельные аукционы, сознательный шум, чтобы привлечь внимание, пробудить интерес к земле. Земля – её нужно во главу угла поставить. Если мы это сделаем – все вопросы будут совсем по-другому решаться.

Для политика моего уровня четыре года в регионе – это катастрофически мало. И даже восемь лет мало – по истечении восьми лет можно только первые результаты получить. Но больше восьми лет держать тоже нельзя.

- Вот это нужно объяснить.

Нам надо радоваться солнцу, что у нас солнечный край. Посмотрите на Израиль – они в пустыне создали цветущий сад. Если мы добавим к солнцу воду и технологию – и у нас будет земля обетованная. Я был на Байконуре, там к каждому дереву подведено капельное орошение, и в голой степи построили город-сад.

Вообще, надо привлекать к делу наши умы. Во всем мире русский ум внес огромный вклад в цивилизацию. В Америке все прогрессивное, от вина до уникальных сооружений, сделано русскими мозгами. Нам нужно умножить наш промышленный потенциал на технологии, на умы – и мы сможем сделать ещё лучше.

- Наверное, не случайно. Как не случайно на моем столе четыре тома Карнеги, вон там – Библия, "История Православной Церкви", в книжном шкафу другие книги по истории. Я не скажу, что хочу быть похожим на Столыпина, - в свое время он сделал то, что мог. И Петр многое сделал, но ведь Петербург на костях стоит. Сталин? Но вы помните ГУЛАГ. Историю надо знать очень хорошо, но похожим надо быть на самого себя. Чтобы в будущем кто-нибудь вспомнил – вот, был такой Аяцков. Или Чернышевский. Или любой другой человек на своем месте.

- Давай вернемся к истории Шибаева. Шибаев для Саратова – это "Як-40", это "Як-42". Это мост через Волгу, это набережная, самая красивая в Поволжье. Шибаев был неугоден интеллигенции, он имел вредные привычки, но больше он - хозяйственник, человек, оставивший на саратовской земле добрую память. И я поставил ему памятник не как бывшему секретарю обкома, а как руководителю региона, внесшему огромный вклад в его развитие.

Что же до противостояния с коммунистами… Я никогда с Рашкиным работать не буду. Я и Зюганову говорил: если он будет себя окружать такими, как Рашкин, он себя дискредитирует. Да, я говорил и сейчас скажу ему: "Вы могильщики. Вы закапываете себя собственными руками. Если вы говорите об интернационализме, и Зюганов стоит на одном броневике с Макашовым, и не может ему заткнуть рот - он с ним одинаковый".

- Да, я понимаю. Что поделаешь, если сегодня мэр в Саратове гораздо слабее, чем нужно. Чтобы раскрыть потенциал "системы Аяцкова", требуется время. Не все сразу делается, поэтому и недовольство, и обиды. Сегодня я понял, что у народа есть точка кипения – перейдешь её – и все, полетишь. Поэтому сегодня мы разделили посты: есть губернатор и есть председатель правительства. Я уже не занимаюсь финансовыми вопросами – все, это уже Камшилов. За мной остались стратегическое руководство, политика, Москва. Мне нужно найти формулу движения области вперед, чтобы не получилось, как у Немцова в Нижнем Новгороде, - говорили о подъеме, а потом рухнули вниз. Чтобы не получилось, как у Константина Титова в Самаре. Я хочу уверенного и постоянного подъема – пусть он будет слабый, 1-2% в год, - но все время.

Хотя сделать это в одном отдельно взятом регионе чрезвычайно сложно.

А говорить будут. У нас нет устоев, все разрушено. Вот я был в Таиланде – нищета, тараканов едят. Но попробуй сказать ему, что король плохой – тут же вскроет себе вены. Потому что знает – его Будда накажет за такое.

- Это пусть политологи делают оценки. Я не могу себя сам судить. Но я делаю то, что считаю нужным делать. Я и сегодня считаю, что как экономист и финансист Чубайс – от Бога. И он ещё будет востребован лет через десять. Как и Кириенко, и Немцов – со всем его баламутством. Они грамотные ребята. Но надо было начатое доводить до конца. Обещал Немцов пересадить чиновников на "Волги" – надо было сделать. У него власть была. А он не сделал.

- Да, мне не раз приходилось доказывать премьеру, что нужно делать в России. И я убежден: то, что мы делаем в Саратовской области, нужно делать во всей стране. Нужны России и вертикаль власти, давно выстроенная в Саратовской области, и общественное согласие, которого мы добились, а Москва – нет, и элементы планирования в рыночной экономике.

Хотя о назначении губернаторов я по-другому Примакову говорил. Я предлагал подтверждать указом президента полномочия избранных глав регионов. Если меня президент не подтвердит – я же неуверенно себя буду чувствовать. Не подтвердите полномочия Кондратенко, Лодкина из "Красного пояса", того же Кирсана Илюмжинова… А просто сделать шаг назад к назначению губернаторов – сегодня нужно доказать, что это необходимо. Доказать, чтобы понимали губернаторы. И те, кто их избрал.

Я не пойду в Москву, ни на первого, ни на самого первого зама в правительство. Потому что там я потеряюсь, а здесь могу проявить себя. А оказаться в положении Немцова, который сегодня на общественных началах занимается самоуправлением, - нет.

Я пошел бы премьером – но на определенных условиях. Весной 1998 г. был об этом разговор с Ельциным, я сказал ему: "Вот мои 21 пункт, или вы их все принимаете, или я отказываюсь. А так, на гарантиях – "Шта, мои рыжие и кудрявые будут работать со мной до 2000 года" – и где теперь рыжие и кудрявые?

- Никакой. Моя жена и дочь отслеживают только мой внешний вид. Жена никогда не появится на телеэкране. Никогда не даст интервью. Она – мать моих детей и хозяйка дома. Все. Это её роль, и больше ей ничего не отведено. Дочка у меня учится в Москве, очень быстро схватывает, иногда говорит мне: "Вот, статья интересная напечатана", книги какие-то приносит, но никто не скажет, что она на меня работает. Я сожалею, что дочь президента, Татьяна, занимает официальный пост и попадает во всякие рейтинги. Это очень опасно – вспомните Китай при Мао Цзэдуне, ничего хорошего вмешательство Цзян Цин в политику не принесло.

Я думаю, сегодня Борис Николаевич все видит глазами, но, к сожалению, не все может решить физически. За 11 лет борьбы его организм катастрофически износился. Ему нужно бы больше доверять команде, а команду он растерял. Поспешил, избавился от верных и преданных людей. Если бы он хотел завершить свою политическую карьеру в 2000 году, ему нужно было бы вернуть назад многих политиков, оставшихся сегодня на задворках истории.

- Я думаю, что сегодня придавать такое значение шуму вокруг этой фирмы – неправильно. В России есть гораздо более важные проблемы, чем разбираться со сметами и проектами какой-то фирмы. Генеральной прокуратуре надо заняться более серьезными делами. Преступлениями против личности. Тогда и авторитета у неё будет больше.

- Она и без того сложная. Я думаю, нам ни в коем случае не нужно выходить за рамки правового поля. Даже если Дума проголосует за импичмент, нам нужно остаться в рамках закона и провести выборы в установленные сроки. И остаться в нормальном правовом поле, с одним диктатом – диктатом закона, диктатом Конституции.

(Чернышевский Д. "Я никогда не брал одну конфету" – саратовский губернатор, как он сам себя видит.

*

***