Разглашение данных предварительного расследования со стороны недобросовестных адвокатов: краткая уголовно-правовая и криминалистическая характеристика

 

// "Прокурорская и следственная практика". 2003. № 3-4, с. 108-123.

* Подготовлено к печати: 09 сентября 2015 г. Вячеслав Борисов.

 

Проблема ответственности адвоката за незаконную деятельность в уголовном судопроизводстве с каждым годом приобретает всё большую актуальность. Не секрет,  что в настоящее время многие адвокаты вовлечены в организованные преступные группы и сообщества (ОПГ, ОПС) и оказывают им свои услуги на постоянной основе, то есть «курируют» дела ОПГ (ОПС).

Как отмечает В.Е. Корноухов, нередки случаи внепроцессуальной заинтересованности адвокатов. Более того, имеют место факты «содержания» защитников, поэтому они выполняют не только процессуальные функции, но и передают подозреваемым заранее подготовленное алиби, служат каналом передачи информации между преступной группой и задержанным [1].

По нашему глубокому убеждению, подавляющее большинство адвокатов – честные и порядочные люди, для которых закон и профессиональная этика – главные ориентиры в работе. Но, как и в любой профессиональной среде, будь то органы МВД, прокуратура или суд, в адвокатуре появляются случайные люди, которые ради сиюминутных интересов, легкой наживы готовы на любое нарушение закона и этических норм.

Здесь мы рассмотрим, пожалуй, одни из самых латентных, нераспознаваемых общественно опасных деяний, которые в практике выявляются крайне редко. Однако при этом они носят не просто распространенный, а широкомасштабный характер, причиняя громадный вред интересам правосудия и другим охраняемым законом общественным отношениям, благам и интересам. Однако в силу ряда причин, даже «лежа на поверхности», признаки этих правонарушений крайне редко заставляют правоприменителя адекватно реагировать на них.

Речь идет об уголовно наказуемом разглашении данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ). Практика возбуждения уголовных дел против адвокатов по данной статье УК, по нашим данным, отсутствует.

При этом необходимо иметь в виду, что одни и те же нарушения, связанные с разглашением данных предварительного расследования, могут оцениваться не только как преступления, но и как нарушения УПК РФ, законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, норм профессиональной этики.

Например, недобросовестный адвокат, давший соответствующую подписку (ч. 2 ст. 161 УПК РФ), разглашает посторонним лицам данные предварительного расследования – показания своего подзащитного без согласия последнего. В действиях адвоката имеются признаки преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ. Теми же деяниями он нарушает требования ч. 2 ст. 53, ч. 1 ст. 161 УПК РФ, а также п.п. 5 п. 4 ст. 6 Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (далее – Закон об адвокатуре). То же следует оценивать и как нарушение Кодекса профессиональной этики (п. 4 ч. 1 ст. 9 и др.) [2].

Критериями отграничения преступления от других правонарушений служат прежде всего степень общественной опасности деяния, характер и степень вреда, причиняемого охраняемым общественным отношениям.

Для того чтобы дать исчерпывающую характеристику наиболее распространенным посягательствам со стороны недобросовестных адвокатов, рассмотрим некоторые общие вопросы квалификации состава преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ. Правовую, бланкетную основу уголовно-правового запрета, сформулированного в данной статье УК РФ, составляют нормы уголовно-процессуального закона.

В соответствии с ч. 2 ст. 53 УПК РФ защитник не вправе разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты, но только если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 данного Кодекса. В статье прямо указано, что за разглашение данных предварительного расследования защитник несет ответственность в соответствии со ст. 310 УК РФ.

Согласно ст. 161 УПК РФ данные предварительного расследования не подлежат разглашению (ч. 1). Исключением являются только такие случаи, когда следователь, дознаватель, в чьём производстве находится уголовное дело, либо надзирающий прокурор разрешат такое разглашение, однако только в том объеме, в каком это будет ими признано допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Дополнительно, помимо согласия указанных должностных лиц, если данные относятся к частной жизни участников уголовного судопроизводства, их разглашение возможно только с согласия последних (ч. 3).

Прокурор, следователь или дознаватель предупреждает участников уголовного судопроизводства (которые перечислены в главах 6-8 УПК РФ), в том числе защитника и представителя, о недопустимости разглашения без соответствующего разрешения ставших им известными данных предварительного расследования, о чём у них берется подписка с предупреждением об уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ (ч. 2 ст. 161 УПК РФ).

Необходимо отметить, что в отличие от ранее действовавшей ст. 139 УПК РСФСР, когда закон предписывал предупреждать участников уголовного судопроизводства только «в необходимых случаях», и соответственно сам субъект расследования решал, когда такой случай наступал, в новом УПК требование о предупреждении сформулировано без всяких оговорок. По нашему мнению, это означает, что следователь, прокурор и дознаватель во всех случаях обязан предупреждать всех без исключения участников, в том числе и защитника, о недопустимости разглашения каких-либо данных предварительного расследования. Можно возразить, что в статьях о порядке проведения конкретных следственных действий (допроса, очной ставки, опознания и др.), равно как и в общих правилах производства следственных действий (ст. 164 УПК РФ), прямо такое требование не сформулировано. Однако полагаем, что требование ст. 161 УПК РФ имеет общий, а не специальный характер. Именно поэтому подписка  о неразглашении данных предварительного расследования введена в Перечень бланков процессуальных документов [3] (№ 50) как отдельный документ и должна быть взята у участника процесса отдельно, то есть помимо содержания протокола следственного действия.

Во всяком случае, нет никаких препятствий к тому, чтобы Генеральная прокуратура, другие правоохранительные ведомства в своих приказах и указаниях по применению УПК РФ требовали от субъектов расследования именно такого применения закона. Это положение имеет важное значение для нейтрализации незаконного противодействия со стороны защитника и других участников процесса.

С объективной стороны разглашение данных предварительного расследования выражается в передаче в любой – устной, письменной или иной – форме информации об обстоятельствах расследуемого дела третьим лицам, хотя бы одному лицу, вне зависимости от того, к каким последствиям это привело (состав формальный).

Преступление является оконченным с момента передачи соответствующей информации третьему лицу. Для оценки содеянного в качестве оконченного преступления необязательно, чтобы переданная информация стала достоянием именно лиц, интересующихся такой информацией. Не имеет значения, была ли такая информация уже известна третьему лицу.

Поскольку ни ст. 310 УК РФ, ни уголовно-процессуальный  закон не определяют перечень данных, которые не могут быть разглашены, к ним следует относить все без исключения сведения, имеющие отношение к расследованию конкретного дела. То есть для квалификации преступления не имеют значение такие обстоятельства, как то, что указанная информация была в той или иной мере общедоступна или полностью «закрыта», составляла или нет государственную и иную охраняемую законом тайну, могла или не могла быть получена из других источников, помимо предварительного расследования (адресное бюро, история болезни из лечебного учреждения и т. п.), находится ли дело в досудебной (судебной) стадии или уже полностью закончено производством [4]. Необходимо лишь доказать, что разглашенная без разрешения информация была получена субъектом именно в результате его участия в предварительном расследовании. Однако при оценке преступности конкретных действий необходимо учитывать критерий малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ),  причинен ли вред основному объекту – интересам правосудия и предварительного расследования.

Представляется, что к данным, не подлежащим разглашению, то есть к предмету данного преступления, относятся не только закрепленные в протоколах и иных документах результаты, но и сам факт производства следственных и иных процессуальных действий, их содержание, порядок, обстоятельства проведения.

Так, преступлением следует признать разглашение без разрешения защитником данных о том, кто участвовал в проверке показаний на месте, как выглядели участники, о чём говорили, что делали, даже если эти беседы и действия не были зафиксированы в протоколе следственного действия. К не подлежащим разглашению сведениям следует отнести и данные  о перспективах расследования, следственных ситуациях, версиях и результатах их как процессуальной, так и непроцессуальной проверки.

Очевидно, что такие сведения могут быть получены, например, в ходе бесед со следователем, оперуполномоченным, иными лицами, имеющими непосредственное отношение к делу, они могут быть подслушаны, что называется, «под дверью» кабинета следователя и т. п. В литературе встречаются мнения и о ещё более широкой трактовке предмета данного преступления. Так, В.Н. Кудрявцев полагает, что если те или иные сведения сообщило само лицо, которое затем их разглашает (например, свидетель), то состав преступления всё равно имеет место, если это лицо дало подписку о неразглашении таких данных [5].

Таким образом, если защитник разглашает даже показания собственного подзащитного, которые тот дал на предварительном следствии, то такие действия, помимо нарушения Законно об адвокатуре, норм профессиональной этики, при наличии других обязательных признаков также могут быть квалифицированы по ст. 310 УК РФ. Перечень данных предварительного расследования можно продолжить.

Однако в условиях отсутствия легального толкования этого понятия, отсутствия разъяснений Пленума Верховного Суда РФ правоприменители, на наш взгляд, вправе широко трактовать его содержание.

Но не будет лишним повторить, что необходимыми и важными критериями квалификации данного преступления являются степень общественной опасности конкретных деяний адвоката, степень вреда, причиненного интересам правосудия, предварительного расследования, критерии малозначительности деяния [6].

Говоря о последствиях преступного разглашения, мы не допускаем противоречия с тем, что состав данного преступления сформулирован как формальный, то есть не включает в свою конструкцию общественно опасные последствия. Любое преступление должно характеризоваться признаком общественной опасности (ч. 1 ст. 14 УК РФ) вне зависимости от конструкции состава.

Совершенно недопустимы попытки привлечь к уголовной ответственности защитника, например, только за то, что он в самых общих выражениях, как говорится, «без имен и фамилий», посоветовался с более опытным коллегой о том, как наиболее эффективно законными средствами защитить своего клиента. Если разглашение соответствующих данных в ходе разговора двух адвокатов не представляет общественной опасности и к тому же следователь выявил это разглашение и изобличил адвоката исключительно с целью «вывести неудобного защитника из дела», то к ответственности надо привлекать этого следователя, а не его процессуального противника.

Однако если в приведенном примере адвокат советуется с более опытным коллегой о том, как незаконными, аморальными средствами реализовать линию защиты и при этом делится, например, сведениями о личности свидетелей, потерпевших, излагает их показания, подробности тактики расследования и пр., есть все основания привлечь недобросовестного защитника к ответственности, поскольку эти его действия наносят существенный вред интересам правосудия, а также законным интересам граждан.

Достаточно четкие критерии привлечения защитника к ответственности в подобного рода ситуациях предлагает Ю.Ф. Лубшев:

«Разглашением являются те случаи, когда полученные адвокатом сведения становятся известными хотя бы одному постороннему лицу. Иногда адвокату требуется посоветоваться с коллегами. Их нельзя отнести к посторонним. Однако и в этом случае нужно стремиться к сдержанности, не называть дела, фамилии клиента или судьи и т. п. (выделено нами. – Ю.Г.). Надо избегать разглашения лишних сведений. Аналогичное положение должно быть и при обсуждении результатов проверки работы адвоката на заседании президиума или в юридической консультации и т. п. [7].

Той же позиции поддерживается и С.Л. Ария:

«Рассказывая о своих делах, консультируясь с коллегами, следует избегать упоминания фамилий» [8].

В отличие от преступлений, предусмотренных ст. 306, 307, 308, 311 УК РФ, к уголовной ответственности за данное посягательство может быть привлечено только то лицо, которое предупреждено следователем, дознавателем или прокурором о недопустимости разглашения такой информации без разрешения. Это ещё один повод в пользу того, что соответствующую подписку необходимо брать с защитника уже с момента его вступления в любое уголовное дело.

С субъективной стороны рассматриваемое преступление может быть совершено только с прямым умыслом. То есть виновное лицо (в нашем случае адвокат) осознает, что разглашает данные предварительного расследования, ставшие ему известными именно в результате участия в нем, после того как с него (с лица) была взята подписка о неразглашении этих данных. Адвокат понимает, что делает это без согласия следователя, и желает разгласить эти данные.

Мотивами преступления могут быть как корысть, так и стремление посоветоваться или похвалиться своей осведомленностью, иные личные побуждения. Так или иначе, мотив не влияет на квалификацию преступления, но имеет важное криминалистическое значение, а также влияет на назначение наказания.

Примеров разглашения данных предварительного расследования со стороны адвокатов в следственной практике более чем достаточно.

Следует лишь вкратце перечислить их основные способы:

1. Передача данных о свидетелях, потерпевших членам ОПГ (ОПС), сообщение их места жительства. При этом адвокат понимает, что эти данные будут использованы преступниками для подкупа, понуждения к даче заведомо ложных показаний либо для похищения или даже убийства. То есть, помимо разглашения, налицо признаки соучастия в самых различных «сопутствующих» преступлениях (ст. 309, 311, 307, 308, 294, 105, 126 УК РФ и др.).

2. Участие адвоката в допросе свидетеля (ст. 189 ч. 5 УПК РФ) и передача сведений, полученных на допросе, подозреваемому (обвиняемому) по делу, иным заинтересованным лицам для целей защитительной деятельности или вопреки им.

3. Ознакомление посторонних лиц (родственников, друзей и близких обвиняемого, других защитников по делу и др.) с копиями процессуальных документов, официально полученных этим защитником или его подзащитным. Это могут быть копии постановления о привлечении в качестве обвиняемого, об избрании меры пресечения, копии обвинительного заключения или обвинительного акта (п. 2 ч. 4 ст. 47 УПК РФ), копии принесенных по уголовному делу жалоб и представлений (п. 19 ч. 4 ст. 47 УПК РФ).

Особенно опасным может быть ознакомление защитником посторонних лиц с материалами уголовного дела, полную копию которого вправе получить адвокат после окончания предварительного расследования (п. 7 ч. 1 ст. 53 УПК РФ).

Поскольку с введением в действие УПК РФ у опытного адвоката в личном архиве может храниться множество томов копий уголовных дел, в которых он участвовал в качестве защитника, то возникает соблазн использовать их недобросовестно.

4. Разглашение сведений о показаниях обвиняемых, свидетелей и других процессуальных лиц для «согласования» позиций с соучастниками преступления, находящимися на свободе, с другими адвокатами, защищающими обвиняемых по тому же уголовному делу.

5. Передача адвокатом своему подзащитному (чаще всего арестованному) содержания показаний свидетелей и потерпевших, других обвиняемых, результатов выемок, обысков и других следственных действий, данных о вещественных доказательствах, результатах проверки и оценки доказательств и т. п., которые ему (защитнику) стали известны не только в ходе следственных действий с его участием, но и из бесед с причастными лицами, с коррумпированными работниками правоохранительных органов и т.п.

6. Передача из СИЗО и в обратном направлении записок, писем, иных посланий, содержащих информацию о расследовании дела. Широкое распространение получила порочная практика передачи адвокатами в СИЗО сотовых телефонов и батарей к ним для организации связи своих подзащитных с «внешним миром».

В то же время не может быть квалифицирована как преступное разглашение передача записок от обвиняемого из СИЗО с просьбами, не касающимися расследования (принести продукты, теплые вещи и пр.) [9].

7. Передача обвиняемому, другим заинтересованным лицам сведений о следственных версиях, результатах их проверки, предупреждение о планируемых обысках, выемках, иных следственных действиях, сведений о направленных следователем запросах о предоставлении тех или иных документов, характеристик, справок и т. п.

Те или иные сведения могут быть получены недобросовестным адвокатом не только в результате участия в процессуальных действиях, не только от коррумпированных следователей, дознавателей или оперативных работников органов дознания (что бывает очень часто). Утечка информации может стать результатом подслушивания разговоров, телефонных или иных переговоров, в том числе путем применения специальных технических средств, путем наблюдения с применением тех же средств за членами следственной группы, оперуполномоченными, и дальнейшей оценки анализа их действий.

Так, по одному из расследованных дел о многоэпизодных должностных преступлениях, совершенных группой лиц, недобросовестный адвокат (из числа членов ОПГ), как выяснилось позднее, на все следственные действия приходил с микроскопического размера цифровым диктофоном, который он прятал в нагрудном кармане пиджака, а наружу был выведен узконаправленный микрофон с очень высокой чувствительностью. С его помощью не только записывались все процессуальные и непроцессуальные контакты со следователем и прокурором, но и делались небезуспешные попытки записывать разговоры из-за двери кабинета следователя.

В условиях маленьких кабинетов, где теснятся два, три и более следователя, когда дверь кабинета всего одна, и та из тонкой фанеры, без тамбура и второй двери (а это условия работы большинства следователей), с учетом того что каких-либо мер защиты от несанкционированного прослушивания (наблюдения) следователи не предпринимали, а этим «грешат» почти все работники, сделать это было несложно.

Этот адвокат вступил в дело уже в день его возбуждения. Не сразу следователи заметили, что он находит поводы весь день находиться в коридоре прокуратуры. Как выяснилось позднее, он записывал разговоры в кабинете руководителя группы, наблюдал за входящими и выходящими оперативниками, направлявшимися на обыски и аресты имущества, узнавал таким образом планируемые действия и по сотовому телефону предупреждал всех заинтересованных лиц.

В итоге в тот день ни один обыск не дал результатов, с места жительства скрылся один из соучастников преступления, многое из подлежащего аресту имущества было срочно вывезено и спрятано. Об этих незаконных действиях следствие узнало лишь позднее, да и только в результате того, что сам «герой» прихвастнул своей ловкостью перед коллегами. Следственная группа была попросту не готова к столь аморальному, безнравственному противодействию.

Пример наглядно демонстрирует, насколько трудно изобличить такого рода скрытые преступления. Причем не всегда разглашение данных производится в интересах собственного подзащитного. Порой преступные группировки нанимают защитника для одного или всех обвиняемых по уголовному делу, с тем чтобы иметь полноценный источник информации о расследовании в интересах только самой группировки или определенного, наиболее значимого сообщника. Сведения от такого адвоката разглашаются и в интересах давления на самого обвиняемого, с целью изменения им показаний [10].

По делу о незаконном обороте крупных партий героина были задержаны шесть участников организованной преступной группы. Один из них – курьер С., перевозивший партии героина дал правдивые показания, изобличающие всех соучастников, в том числе руководителя ОПГ – гражданина Таджикистана Л., который также был арестован.

Для курьера специально, как позднее выяснилось, на деньги родственников этого преступного авторитета был нанят опытный адвокат, так сказать, «засланный». Линия защиты, которую он явно навязывал своему подзащитному, заключалась в том, чтобы тот «взял всё на себя». Адвокат советовал С. дать показания о том, что героин в количестве 1,3 кг он вез для личного потребления, соучастников преступления не было. Адвокат обещал, что предъявленное обвинение в этом случае переквалифицируют с ч. 4 ст. 228 (от 7 до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества – особо тяжкое преступление) на ч. 1 той же статьи (до трех лет лишения свободы, преступление средней тяжести).

В ходе допросов Л. было явно заметно, что обвиняемый и два его адвоката знают о всех показаниях всех соучастников, даже помимо тех сведений, которые он мог узнать на очной ставке с курьером С. В результате того что следствие не смогло защитить, оградить от влияния (в том числе и внутрикамерного) как С., так и других лиц – носителей обвинительных доказательств против Л., все свидетели и обвиняемые по делу в дальнейшем дали показания, старательно выгораживающие организатора преступления – Л.

В такой ситуации защитника нельзя привлечь к уголовной ответственности по ст. 309 УК РФ за понуждение обвиняемого к даче ложных показаний, поскольку этот участник процесса не назван в диспозиции этой статьи (равно как и в ст. 307, 308 УК РФ и др.). Но при наличии необходимых признаков адвокат может быть привлечен к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ, а также, как и во всех приводимых здесь примерах, он может быть привлечен к дисциплинарной ответственности вплоть до прекращения статуса адвоката [11].

Исходя из целей и мотивов разглашения, совершаемого защитником, все способы преступлений можно разделить на:

- совершаемые с целью вмешаться, воспрепятствовать всестороннему, полному и объективному расследованию дела (далее для краткости – «квалифицированное» разглашение);

- совершаемые с иными целями и мотивами или вообще без них (далее «неквалифицированное» разглашение).

К первому, наиболее опасному виду преступного разглашения относятся деяния, целями и мотивами которых являются стремление адвоката воздействовать на носителей доказательственной информации, изменить позицию субъектов расследования и т. д. Вышеприведенные примеры в основном относятся именно к «квалифицированному» виду разглашения.

эти преступления носят, как правило, ярко выраженный корыстный характер, совершаются чаще всего в интересах подзащитного, хотя бывает, что и определенно против него, то есть, например, в интересах преступного формирования, желающего избавиться от бывшего своего члена, который «засветился» или неугоден, в интересах других соучастников.

Особо страшным и циничным это оружие становится в руках защитников – членов ОПГ (ОПС). Поскольку такие адвокаты являются неотъемлемой частью организованных преступных формирований, частью их мозгового центра, для следователя неосторожная передача такому защитнику данных, касающихся уголовного дела, необеспечение надлежащей защиты информации и при этом непредупреждение его об уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ – это всё равно, что лично «исповедоваться» перед всей бандой, группировкой, подарить им материалы вместе со своими мыслями, тактикой и стратегией расследования.

Следственный опыт показывает, что адвокаты – «молодые специалисты», недавно работающие по этой профессии и не имеющие предшествующего опыта работы в правоохранительных органах, большей частью остерегаются таких грязных методов. «Квалифицированное» разглашение – это всегда преступная многоходовая комбинация, в которой каждый шаг требует глубоких знаний не только закона, но и следственной, оперативно-розыскной и судебной практики, желательно – опыта работы в «системе» и знания её особенностей, «слабостей» как бы «изнутри».

Именно преступления первой группы чаще всего квалифицируются по реальной или идеальной совокупности с другими преступлениями против правосудия, совершаемые недобросовестными адвокатами (ст. 309, 311, 307, 308, 294 УК РФ и др.).

Преступление второй группы – «неквалифицированное» разглашение – совершаются часто по мотиву хвастовства, с целью демонстрации своей исключительной информированности, с тем чтобы произвести впечатление на доверителей и потенциальных клиентов, с целью показать широкие личные связи с должностными лицами правоохранительных органов и т. п. Преступное разглашение может быть совершено с целью обучения, дачи советов другим адвокатам, обвиняемым, лицам, готовящим преступления, и т. п. Целью может быть компрометация лиц, в чьём производстве находится уголовное дело, компрометация других участников процесса, например потерпевшей по делу об изнасиловании, и т. п.

Так, на наш взгляд, при уже перечисленных условиях широко распространенная практика, когда защитники по «громким», общественно значимым уголовным делам дают интервью представителям СМИ, где сообщают о ходе расследования, может быть признана неправомерным, а иногда и преступным разглашением, в данном случае – «неквалифицированным». В таком выступлении адвокаты часто освещают более или менее подробно обстоятельства расследования, выражают свою субъективную оценку его результатов, часто далекую от реальности. Практически все интервьюируемые адвокаты говорят

о невиновности своих клиентов,

о бесперспективности расследования,

о грядущем оправдательном приговоре,

о злоупотреблениях и иных нарушениях закона со стороны представителей обвинения и т. д. Ни для кого не секрет, что такие выступления часто дезориентируют, вводят в заблуждение общественность, бьют по авторитету судебных и правоохранительных органов, то есть наносится существенный вред интересам правосудия. Зритель и читатель, слушая интервью официального лица – грамотного юриста, не всегда понимают, что перед ним адвокат – лицо заинтересованное.

С учётом того, как не любят представители стороны обвинения выступать перед СМИ, становится очевидной одна из причин недоверия, неуважения значительной части общества к судебной и правоохранительной системе. Со слов интервьюируемых адвокатов, мы все – следователи и прокуроры -  только и делаем, что привлекаем к уголовной ответственности невиновных, превышаем свои полномочия, злоупотребляем ими и т. д.

Очень часто, как говорится, ударяясь в полемические крайности, такие адвокаты слишком подробно рассказывают прессе

об обстоятельствах расследования,

о показаниях подзащитных и других лиц,

о имеющихся доказательствах, результатах их проверки и оценки и т. д. Делается это в основном исходя из желания получить известность в широких кругах, привлечь потенциальную клиентуру «популистскими» заявлениями о действительных и мнимых успехах защиты. Во многом расчет идет и на то, чтобы привлечь на свою сторону общественное мнение и тем самым оказать противодействие расследованию. Особенно это характерно по делам об организованной преступной деятельности в сфере экономики, по делам о должностных преступлениях [12].

В таких интервью, кроме преступного разглашения, могут содержаться и клевета в отношении участников процесса (ст. 298 УК РФ) и других лиц (ст. 129 УК РФ), и заведомо ложный донос (ст. 306 УК), и другие преступления.

«Неквалифицированное» разглашение чаще допускается адвокатами со слабой профессиональной квалификацией, пытающимися поднять свой авторитет за счет подтверждения своей мнимой или действительной осведомленности, влиятельности и т. д. Не гнушаются таким разглашением и так называемые  «коррумпированные» [13] адвокаты. Речь идет о тех из них, кто состоит в коррупционных связях с должностными лицами суда и (или) правоохранительных органов – представителей стороны обвинения. Такой псевдозащитник часто передает данные расследования для того, чтобы его клиент больше доверял ему, согласился увеличить сумму гонорара, находился в зависимости, поскольку тот «владеет информацией», а значит и «контролирует ситуацию».

В этой связи актуальным представляется вопрос о том, можно ли квалифицировать как преступление действия адвоката (как правило, «коррумпированного»), который лжет своему клиенту, доверителям, другим заинтересованным лицам, искажая информацию о расследовании.

Так, широкое распространение получила практика лживого запугивания своего клиента тем, что его вот-вот задержат, арестуют, применят иные меры процессуального принуждения, что «злые следователи» хотят его сделать единственным обвиняемым по групповому делу, а остальных отпустить и сделать свидетелями и т. п. Особенно эти приемы эффективны в отношении лиц, впервые привлекаемых к уголовной ответственности. При этом недобросовестный адвокат имитирует высокую активность своей работы: якобы ходит по инстанциям, договаривается с «нужными» людьми, угощает их, дает взятки и т. п., то есть делает всё возможное и невозможное, чтобы спасти, облегчить участь своего подзащитного. Основная цель таких ухищрений ясна – деньги.

Неопытный, доверчивый обвиняемый проникается доверием и уважением к такому адвокату, платит высокие гонорары, впадает в психологическую зависимость, просто «молится» на своего защитника. А тем временем недобросовестный адвокат либо вообще ничего не делает, либо даже вредит клиенту, например тайно договаривается с коррумпированным следователем о задержании подозреваемого на двое суток, с тем чтобы затем эффектно добиться его освобождения и т. п.

Мы, прокуроры и следователи, часто с наивностью удивляемся: почему тот или иной арестованный обвиняемый, как за соломинку, цепляется за своего защитника, не соглашается на его замену даже когда тот регулярно и без уважительных причин срывает следственные действия, явно ничего не делает для своего подзащитного? Ответ часто кроется именно в таких незаконных действиях адвоката. Но будут ли они преступными [14]?

На наш взгляд, разглашение даже ложных, надуманных данных о расследовании уголовного дела при определенных условиях может быть признано преступлением и квалифицировано, например, как покушение на разглашение (ч. 3 ст. 30 и ст. 310УК РФ), а в случае получения за мнимую деятельность дополнительного, необоснованного гонорара – по совокупности и как мошенничество (ст. 159 УК РФ). Однако оговоримся, что такая позиция не бесспорна и в каждом конкретном случае правоприменитель сам должен выбрать правильную квалификацию.

«Неквалифицированным» разглашением следует признать и безмотивную передачу соответствующих данных. Это так называемые «проговорки», неосторожные высказывания об известных обстоятельствах дела в самых различных кругах любым, в том числе незаинтересованным, лицам.

По одному из материалов дисциплинарного производства в отношении адвоката последний, находясь в ресторане в состоянии сильного алкогольного опьянения, нарушая общественный порядок, сбивчиво рассказывал в кругу посетителей заведения о том, как он поругался со следователем на допросе, как тот неумело ведет следствие, как уже вот-вот отпустят из-под стражи его клиента, обвиняемого в изнасиловании, потому что следствие не добыло достаточных доказательств, допустил оскорбительные отзывы о потерпевшей и т. д. При этом назывались фамилии, должности, подробности расследования, в том числе сведения о частной жизни его клиента и потерпевшей, составляющие их личную тайну (признаки преступления, предусмотренного ст. 137 УК РФ).

К «неквалифицированным» разглашениям можно отнести и передачу информации с целью консультирования различных лиц, обучения неопытных адвокатов и т. п. Прежде всего речь идет о материалах уголовных дел, копии которых в полном объеме теперь вправе получить любой защитник (ч. 2 ст. 217 УПК РФ). Многочисленные тома откопированных уголовных дел, целые архивы, которые в скором времени накопятся у опытных и высокооплачиваемых адвокатов, являются очень соблазнительной приманкой для преступников, других заинтересованных лиц, которые захотят поближе ознакомиться с практикой расследования, получить секретные сведения, в том числе относящиеся к охраняемым законом видам тайн. Даже добросовестным адвокатам будет трудно устоять перед соблазном поделиться такими громадными массивами информации. Природе любого человека свойственно стремление делиться сведениями. Что же говорить о стремлениях недобросовестных адвокатов?!

При этом адвокатские «архивы» копий уголовных дел в отличие от архивов судов и прокуратур не защищены надлежащим образом, материалы могут быть похищены. Кто и в каком порядке будет нести за это ответственность? в случае хищения копий материалов предварительного расследования или в случае инсценировки такого хищения привлечь адвоката к уголовной ответственности по ст. 310 УК РФ нельзя. Разглашение может быть совершено только с прямым умыслом, легкомыслие и небрежность (ч. 2 и 3 ст. 26 УК РФ) исключаются.

Это означает, что по каждому факту разглашения данных предварительного расследования недобросовестный  адвокат может выдвинуть «версию собственной защиты» о том, что утечка произошла в результате хищения или иного неправомерного доступа к данной информации, а он лишь допустил неосторожность, которая в отношении защитника (в отличие от представителя стороны обвинения) уголовно ненаказуема.

В заключение хотелось бы отметить, что новейшее законодательство сделало профессионального защитника сильным участником процесса, с позицией которого суду и стороне обвинения необходимо считаться, а потому тщательно готовиться к каждому состязательному «поединку». При этом ни в коем случае не следует оставлять без адекватных мер ни один факт противоправного, неэтичного поведения отдельных недобросовестных адвокатов.

*___________

1. Курс криминалистики. Особенная часть. Т. 1. Методики расследования насильственных и корыстно-насильственных преступлений / отв. ред. В.Е. Корноухов. М., 2001. С. 170.

2. Принят 31 января 2003 г. на Всероссийском съезде адвокатов России. Данный документ устанавливает обязательные для каждого представителя сообщества правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности (ст. 1 Кодекса). См., например: http://www.bestlawyers.ru/tr.htm#

3. Глава 57, ст. 476 УПК РФ в ред. Федерального закона от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ.

4. Хотя обстоятельства получения соответствующих сведений защитником весьма важны для целей доказывания и квалификации преступления.

5. Постатейный комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А.В. Наумова. М., 1996.

6. Когда оно хотя формально и подпадает под признаки данного состава преступления, однако в силу малозначительности не представляет общественной опасности (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

7. Лубшев Ю.Ф. Адвокатура в России: Учебник. М., 2001. С. 268.

8. Ария С.Л. О нравственных принципах в адвокатской деятельности // Адвокат. 2002. № 4. С. 80.

9. Хотя это является нарушением законодательства о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых. См. ст. 25 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в ред. от 25 октября 2001 г.

10. См. также: Основы борьбы с организованной преступностью / Под ред. В.С. Овчинского, В.Е. Эминова, Н.П. Яблокова. М., 1996. С. 288-289.

11. О мерах дисциплинарной ответственности см. ч. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката.

12. На использование СМИ в качестве типичного средства противодействия расследованию по делам о должностных преступлениях обращает внимание В.Н. Карагодин. См.: Карагодин В.Н. Преодоление противодействия предварительному следствию. Свердловск, 1992. С. 30.

13. Часто их называют также «карманными».

14. Уже отмечалось, что в подобных примерах действия защитника могут быть квалифицированы как клевета в отношении следователя и других лиц (ст. 298 УК РФ).

***