Адвокат не должен подстрекать своего подзащитного ко лжи

 

// "Российская юстиция". 2003, июль. № 7, с. 61-62.

* Подготовлено к печати: 08 сентября 2015 г. Вячеслав Борисов.

 

В законодательстве прямо не установлены ограничения для защитника в части его влияния на показания клиента. В научных работах, на мой взгляд, этой проблеме не уделяется достаточного внимания. Попробую рассмотреть этот вопрос методом системного толкования норм права.

Несомненными являются право и обязанность адвоката поддерживать и отстаивать любую позицию клиента. Если защитнику известно, что подзащитный говорит неправду, он, конечно, вправе высказать ему своё мнение, но если клиент настаивает на своём, защитник обязан поддерживать его позицию. Исключение составляют только те моменты, когда адвокат убеждён в наличии самооговора подзащитного. В этом случае защитник может занять позицию вопреки его воле (подп. 3 п. 4 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

Но как быть с правовой оценкой других распространенных ситуаций, например таких, когда адвокат сам воздействует на подзащитного с целью дачи им заведомо ложных показаний или когда защитник полностью манипулирует показаниями клиента и тот говорит только под его диктовку, полностью отказываясь от самостоятельного волеизъявления.

Вдумываясь в сущность этих ситуаций, листая материалы уголовных дел, начинаешь понимать, что где-то должна лежать граница между дозволенным и недозволенным. Но только где она?

*

Начнём решать проблему последовательно на основании положений закона, выявляя ограничения для правомерного воздействия:

1.  Неправомерные меры воздействия на клиента с целью корректировки показаний, которые подпадают под признаки преступлений, предусмотренных УК РФ.

Речь идёт о действиях недобросовестных адвокатов, которые можно квалифицировать как

соучастие в форме подстрекательства или пособничества (чч. 4 и 5 ст. 33 УК) в клевете (ст. 129 УК),

оскорблении (ст. 130 УК),

клевете в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст. 298 УК),

заведомо ложном доносе (ст. 306 УК),

подкупе или принуждении к даче показаний или уклонении от дачи показаний либо к неправильному переводу (ст. 309 УК) и др.

Адвокат путём уговоров или запугивания подстрекает своего подзащитного к клевете в адрес потерпевшего, к оскорблениям следователя, к заведомо ложному доносу на другое лицо, якобы совершившее то преступление, которое вменяется в вину подзащитному, и т.п. Такие меры воздействия на клиента с целью дачи им определенных показаний незаконны.

2.  Не будучи преступными, некоторые способы воздействия на клиента могут быть противоправными в силу нарушения Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», когда адвокат:

* занимает по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев самооговора (подп. 3 п. 4 ст. 6 Закона);

* делает публичные заявления о доказанности вины доверителя, когда тот её отрицает (подп. 4 п. 4 ст. 6 Закона), например, при посторонних заявляет  своему доверителю: «Ты же совершил преступление, всё доказано, так признавайся!»;

* действует умышленно против интересов собственного клиента, причиняя ему вред (подп. 1 п. 1 ст. 7, подп. 6 п. 1 ст. 17 Закона).

Но перечисленные ограничения, на мой взгляд, не в полной мере очерчивают сферу правомерной деятельности адвокатов в отношении их влияния на подзащитного. Обратимся к примеру.

Муж, убивший свою жену, был задержан на следующий день в чужой квартире. В ходе обыска изъяты нож – орудие убийства и одежда подозреваемого со следами крови, как позже выяснилось – жертвы.  Полагая, что полностью изобличён, задержанный дал признательные показания на первом же допросе с участием назначенного адвоката.

Затём, сменив защитника, он полностью изменил свои показания и заявил, что не убивал жену, что нож и одежда ему не принадлежат. Позднее под тяжестью неопровержимых доказательств обвиняемый вновь вернулся к первоначальным показаниям и сообщил, что изменить их его подговорил второй адвокат. Выслушав правдивый рассказ клиента, защитник заметил, что нож и одежда были якобы изъяты с нарушениями закона, а добытые таким образом доказательства в суде могут быть признаны недопустимыми. Затем начал целенаправленно уговаривать, убеждать подзащитного, что следует отрицать вину и тем самым полностью уйти от ответственности за совершённое убийство. Из страха перед  наказанием обвиняемый поступил так, как сказал его адвокат.

Отмечу, что недобросовестный защитник знает правду об обстоятельствах совершенного преступления, но установление истины по делу его явно не устраивает. Он стремится освободить своего клиента от ответственности и использует для этой цели ложь.

Такие действия адвоката не подпадают под признаки какого-либо преступления. Ни он, ни подзащитный ни на кого не доносят, не клевещут, не оскорбляют. Подстрекательство и пособничество к даче ложных показаний или к отказу от дачи показаний уголовно наказуемы, только если допускаются в отношении свидетеля, потерпевшего и других участников процесса, но не в отношении подозреваемого, обвиняемого.

Под перечисленные нормы Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» в том значении, в котором они приведены, подобные деяния адвоката также не подпадают. Подпункт 7 п. 3 ст. 6 Закона запрещает адвокату совершать действия, противоречащие  законодательству, однако дача подозреваемым, обвиняемым заведомо ложных показаний нарушением законодательства не является, поскольку Закон не обязывает их говорить правду.

Обратим ещё раз внимание на важную норму названного Закона:

«Адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7).

Замечу, что не в права, а именно в обязанности адвоката входит честность и добросовестность в осуществлении защиты. Разве можно назвать честным и добросовестным поведением использование лжи, обмана, даже если эти средства используются для достижения законной цели – защиты от обвинения? Далее комментируемая норма обязывает адвоката осуществлять защиту только не запрещёнными законодательством средствами. Закон только  подозреваемому и обвиняемому не запрещает для своей защиты использовать ложь, отказ от дачи показаний. Более никто из участников процесса не вправе использовать эти средства.

Между тем, поскольку адвокат является независимым советником по правовым вопросам, он вправе давать консультации и справки по ним как в устной, так и в письменной форме (п. 1 и подп. 1 п. 2 ст. 2 Закона). Где же та тонкая грань между правомерным консультированием клиента о возможных средствах и способах защиты и противоправным воздействием на него с целью дачи заведомо ложных показаний?

*

Возьму на себя смелость обозначить некоторые критерии такого разграничения.

1.  Правомерное консультирование не может содержать советов и примеров, связанных с нарушениями закона, обманом, безнравственными и неэтичными поступками.

Например, по делу об убийстве задержанный сразу признал свою вину в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК. После этого на первом конфиденциальном свидании защитник укорил обвиняемого в этом признании и сказал, что «ты сам подписал себе приговор на 15 лет». На вопрос подзащитного, в чём же состояла ошибка и какие показания следовало дать, адвокат уклонился от прямого ответа и привёл «пример из своей практики». Якобы  в аналогичной ситуации другой его подзащитный дал показания о том, что потерпевший сам напал на него с каким-то металлическим предметом в руке. Убийство же (удар ножом в область сердца) произошло в результате превышения пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК), поскольку «обороняющийся» решил, что в руках нападавшего был кастет. Здесь, на мой взгляд, завуалированное неправомерное воздействие на клиента с целью убедить его изменить показания на заведомо ложные.

2.  Правомерное консультирование, равно как и любое другое воздействие на подзащитного, не может ограничивать, подавлять или заменять его свободное волеизъявление. Адвокат должен обеспечить подзащитному полную свободу и самостоятельность в выборе поведения.

Например, дело о незаконном приобретении и хранении наркотических средств в крупном размере (ч. 1 ст. 228 УК). Адвокат выслушал откровенный рассказ подзащитного о том, как тот поехал на поезде в другой населенный пункт специально для покупки героина, приобрёл его на железнодорожном вокзале, а затем возвратился с этим наркотиком в свой город, где и был задержан. Потом подозреваемый попросил адвоката дать правовую оценку содеянному. И тот разъяснил, что приобретение и хранение наркотика без цели сбыта наказуемо только по ч. 1 ст. 228 УК РФ с санкцией до 3 лет лишения свободы. А за перевозку того же наркотика наказание по п. «в» ч. 3 данной статьи может составить от 5 до 10 лет лишения свободы. До этого момента, на мой взгляд, адвокат правомерно консультирует своего подзащитного.

Но далее подзащитный спросил: «Так что же мне говорит следователю?» Защитник на это ответил: «Не вздумай сказать, что ты ехал с наркотиком в поезде, иначе сядешь надолго». В этих действиях, я полагаю, усматривается уже подстрекательство подозреваемого ко лжи и ограничение его воли, свободы выбора поведения. Адвокат не должен был отвечать на этот вопрос, а мог лишь предоставить подзащитному возможность самому выбрать позицию по делу.

Кроме того, исходя из уже упомянутых этических критериев, даже предоставляя подзащитному свободу выбора позиции, адвокат должен всем своим поведением поддерживать, выражать глубокую личную приверженность к честности, добросовестности, законности. Общество вправе рассчитывать на то, что уважающий себя и свою профессию адвокат всегда будет выбирать законную и этичную линию поведения и, как говорил А.Ф. Кони, защищая своего клиента, не станет его слугой, пособником в желании уйти от заслуженной кары правосудия (Кони А.Ф. На жизненном пути. СПб., 1912. С. 29).

***