Поиск по сайту
Перейти к контенту

Главное меню:

Инстинкт сообщничества

Авторы - статьи > Орленко Станислав



Станислав Орленко
Инстинкт сообщничества
Мысли о сплачивающем начале околокриминальных молодежных сообществ разных лет

// Заря молодежи. 1997, 18-24 сентября. № 24, с. 6.
Рубрика: На темной стороне жизни
* Подготовлено к печати: 25 октября 2014 г. Вячеслав Борисов.

Молчат не только ягнята, когда их ведут на заклание, как мы узнали из названия суперпопулярного триллера несколько лет назад. Молчат и волки, когда собираются в стаю, чтобы не обнаружить себя до поры до времени.
Разговор о молчании тех и других мы начали не случайно. Если задуматься, то придется признать, что все определения общности применительно к молодежи, начиная от подростков и до тех, кому за двадцать, придумываются взрослыми дяденьками. Речь идет, как вы понимаете, о молодежи, не отличающейся послушанием и примерным поведением.
Как они сами себя называют? Да никак. Говорят просто "наши", "свои", "пацаны" и тому подобное. А лет эдак двадцать назад любили придумывать для своих сообществ звучные названия, происхождение которых не всегда могли объяснить.

"Солисты", "пираты", "скифы", "монахи"…
Все они были широко известны во второй половине 70-х годов в Заводском районе нашего Саратова. Кем были и чем занимались? В сущности, все они делали одно и то же
"качали права", "держали мазу" в каком-то из микрорайонов, на своей территории. Между собой если и различались чем-то, то или возрастом (скажем, "скифы", а также "гусары" или "апачи" состояли из подростков, а среди тех же "солистов" или "монахов" можно было встретить ребятишек лет по двадцать семь), или - реже - внешним видом. Одни носили модные в то время подтяжки непременно через левое плечо, другие - через правое, третьи - ходили непременно в красных тренировочных штанах, отличительным признаком четвертых были головные уборы - "пирожки", ну и так далее.
Сейчас все это кажется смешным и наивным, но что делать, если элемент показушности, замешенный на какой-то романтической игре, подражании неким образцам, увиденным в кино или вычитанным в книжках (тогда еще на чтение время находилось даже у обитателей пролетарских трущоб), действительно был едва ли не главным в облике тогдашних "крутых".
Они были королями кварталов, "основными" в домах культуры и на танцплощадках, еще действовавших и собиравших молодежь, пока не началась эпоха дискотек. Их должны были все знать, они могли с кем угодно и когда угодно разобраться. Помню, один из моих одноклассников, сумевший на зависть всем затесаться в одну из таких "бригад", на почтительные расспросы о том, что конкретно они делают, отвечал как-то неопределенно: "Ну, ходим просто везде... Или вырубаем кого-нибудь, кто выступает..." Вот, собственно, и все.
Бизнеса тогда как масштабного явления еще не существовало. "Блатные" из вышеперечисленных сообществ, имеющие множество знакомств, заботились не столько о том, как набить карман, сколько о стяжании атрибутов "сладкой жизни". Таковыми в меру своего разумения считали "тачки", фирменные "шмотки", числившиеся тогда в дефицитных товарах, импортную теле-, радио- и аудиоаппаратуру, рынок которой также был далек от насыщения (а обладание видеомагом и вовсе было уделом избранных), ну, и то, что к ней прилагалось - кассеты, популярные диски... "Крутым" был не тот, кто все имел, как сегодня, а тот, кто при желании мог все достать, причем не всегда законными способами.
Кстати, о криминале. Разумеется, все, объединенные под громкими, порой экзотическими названиями, так или иначе контачили с настоящими уголовниками, да и сами порой преступали закон. Мордобой, "фарцовка" - тогда все это наказывалось сурово! Да и "шмотки" часто попросту снимались с кого-либо, кто считался недостойным их носить. Но все же членами преступных группировок в нынешнем смысле слова этих ребят назвать было нельзя - у них жизненные задачи были иные. Правда, постепенно многие по разным поводам угодили за решетку, более того, именно из них, вчерашних "солистов" и "монахов" вышла целая плеяда "криминальных авторитетов", имена и клички которых сейчас у всех на слуху - например, "Якорь" и "Гвоздь" вышли из "солистов". Остальные либо спились и "сели на иглу", либо просто перестали претендовать на "основные" роли. Тем более что новая волна окраинных удальцов, пришедшая им на смену, видела перед собой иные цели.

Качай мышцу и "мочи козлов"!
Где-то в середине 80-х центральные районы больших городов, в том числе и Саратова, вдруг оказались лицом к лицу с нежданной и оттого весьма серьезной опасностью. Ватаги накаченных бритоголовых ребят из пролетарских районов организованно приезжали в центр и устраивали на площадях и проспектах настоящую охоту на своих сверстников, избалованных родителями и обеспеченной жизнью, потому не готовых дать серьезный отпор. Бедных "мажоров" избивали, а часто еще и грабили. А уж неформалам всех мастей и вовсе житья не стало, поскольку любой "выпендреж" и привлечение к себе внимания, в чем бы это ни выражалось - длинные волосы, значки, цепочки, эпатажная манера себя держать - вызывали у мордастых и бритоголовых лютые приступы классовой ненависти к прожигателям жизни.
В Москве их называли "люберами", по названию одного из подмосковных городов. Еще кое-где - "широкоштанниками" – по непременному атрибуту внешнего вида (говорили, что в этом выражалось презрение к "голубым", обтянутым джинсами, хотя скорее всего так просто удобнее бить ногой, почти как в кимоно). В целом же прижилось хлесткое словечко "гопники". Видимо, от выражения "гоп-стоп", что на устаревшем ныне блатном жаргоне означает налет, ограбление, силовую акцию.
Их уже не соотносили с красивыми названиями, а называли просто -"заводские", "затонские" и т.д., по территориальному признаку. Это было верно, поскольку они не собирали вокруг себя избранных, а стремились действовать многочисленными толпами.
Явление "гопничества" в свое время было достаточно изучено, о них писали в газетах и журналах, снимали фильмы и телепередачи. Иногда они и сами высказывались, излагая свое кредо примерно в следующих выражениях:
"Будем их "мочить", потому что они козлы" и тому подобное. Потому их признаки известны.
Во-первых, возраст. Самый хулиганский и задиристый - от 14 до 18 лет. Дальше "боец" либо начинал заниматься чем-то более серьезным, либо "садился". Внешний вид. Фуфайки, уже упомянутые широкие штаны, шутовские кепки с козырьком. Ну, и стрижка наголо.
О гопниках так много говорили и спорили прежде всего потому, что усматривали в их действиях некую идею, которую многие сравнивали с фашистской. Некоторые считали, что таким образом они выражают протест против социальной несправедливости, которая в эпоху пресловутой "гласности" стала любимой темой обсуждения на всех уровнях.
Кстати, отношения окраина - центр проявлялись не только в отдельно взятых крупных населенных пунктах, но и в масштабах всей страны в целом. Например, Москве пришлось выдержать атаки "качков" из Воркуты, Казани, Свердловска и других городов, ставших сплошь "гопническими".
Но и это жутковатое явление сошло на нет. Принявшие эстафету унаследовали только бритые головы и нагловатые манеры, все же прочее - качание, карательные экспедиции да еще какую-то идейность сочли излишними. Они решили, что хорошая жизнь - это жизнь без проблем.

…Плюс гоблинизация всей страны
Словечко "гоблин" пришло к нам из диснеевских мультфильмов в начале 90-х, о первооснове - романах Толкиена "наши гоблины", вероятно, и не догадывались. Там оно означало племя противных и лысых носителей мирового зла. О "наших" много говорили, но не спорили, не делали их героями ни статей, ни фильмов на молодежную тематику.
Почему? Да о них нечего сказать. Они безлики. Гоблином можно быть и оставаться в любом возрасте. Мускулы качать необязательно, все равно, если и приходится участвовать в "разборках", то исключительно толпами, задача не в том, чтобы класс мордобоя показать, а в том, чтобы создать численный перевес. Да и оружие нынче стало чуть ли не предметом повседневного обихода.
Кого давить? Да все равно, на кого покажут. На чьей стороне? Да на стороне того, кто денег дает. Идея? Даже спрашивать не хочется, что это такое, ясно, что ерунда. Гоблину и на окраине-то жить необязательно, он вездесущ. Вне стаи он не живет, но эта стая для него мало что значит. Социальное положение он может занимать какое угодно, куда вывезет. Многие из тех, кто то ли в шутку, то ли всерьез называют себя гоблинами, даже не знают точно, что это обозначает - может быть, профессия, может быть, образ жизни, а скорее всего - способ отношения к миру. Не будем дальше о гоблинах, это скучно. К тому же мы их и так каждый день видим. Но все же есть предчувствие, что их время скоро кончится. Трудно сказать, к лучшему это или к худшему.
Так что же они, о ком мы тут размышляли? Ягнята, которых ведут на убой, или волки, сами преследующие добычу? Пожалуй, и у тех, и у других они унаследовали главное - инстинкт сообщничества. Надо быть вместе не потому, что вместе хорошо или интересно, а потому, что в одиночку не прожить. И тут уж не важно, волк ты сегодня или ягненок - завтра можешь оказаться в противоположной роли. О сегодняшних сообществах разговор впереди. Пока неясно, как их называть. Что сближает тех, кто боится остаться "вне игры"? Что, кроме страха? Постараемся дать ответ в следующих номерах.
***


 
Copyright 2016. All rights reserved.
Назад к содержимому | Назад к главному меню