Сумасшедшие на тропе войны

Зло с "завязанными глазами" не менее опасно, чем зло рациональное. В этом легко убедиться, ознакомившись с историями преступлений, которые совершены душевнобольными.

…Необычное заседание в областном суде прошло в один день. Скамья подсудимых пустовала. Интересы человека, который лишил жизни сразу двоих, представлял почти посторонний гражданин, социальный работник. Как полагается, вначале было зачитано обвинительное заключение, потом заслушаны показания свидетелей. После пребывания в совещательной комнате судья дежурным тоном зачитал определение, и судьба убийцы была решена однозначно. Ему не "светит" отбывать наказание в тюрьме, однако он отправился в места куда похуже: специальную колонию для психически больных, опасных для общества людей. Отсутствовавший в зале В-ев будет находиться там до тех пор, пока врачи сведут на нет жуткие симптомы шизофрении. Возможно, это не случится никогда. Фактически – это пожизненное заключение в обществе таких же шизофреников, а может быть даже – в одиночной камере.

Двойное убийство случилось в августе уходящего года. Но шел к нему В-ев почти всю жизнь. Спотыкающееся, болезненное мышление подталкивало его к роковому поступку с 1971 года. Именно с этого времени родственники и знакомые стали замечать у молодого человека странности в поведении. По жизни измученный неудачами, мыкающийся без работы, вечно чем-то обиженный, он стал замкнутым, ушел в себя. Разговаривал сам с собой, занялся писанием каких-то лишь одному ему понятных трактатов и собиранием лечебных трав. Постоянно носил с собой два кухонных ножика в ножнах, склеенных из старых газет. Будучи в лесу, одним ножиком срезал ядовитые и, по его мнению, опасные для здоровья растения, другим – полезные. Добытые экземпляры В-ев тщательно высушивал. Дома в "обстановке строгой секретности" из собранного готовил всяческие снадобья.

Врачи поставили диагноз: В-ев страдает шизофренией. Больного поставили на соответствующий учет, но надобности в принудительном стационарном лечении как бы и не было. Собиратель цветочков проживал в одной квартире с матерью и отчимом. Они научились мириться и терпеть его странности.

В-ев стал опасным лишь тогда, когда начал высказывать вслух идею о том, что его произвела на свет вовсе не родная мама, а другая женщина, что его настоящий отец жив, и что он вместе с его настоящей матерью живет в находящемся в 100 километрах от Саратова районном центре Воскресенское.

Сначала В-ев носил совершенно обычные имя и фамилию (наподобие Ивана Петрова), под этим именем его и знали соседи. Немногие догадывались, что на самом деле в паспорте В-ева значились совсем другие личные данные. Несколько лет назад он какими-то неведомыми путями добился, чтобы ему записали в личные документы имя и фамилию поблагозвучнее и повычурнее. В-ев стал называться именем христианского святителя, он считал, что это и есть его настоящее имя. Не раз он говорил, что его действиями "руководит Бог", но Бог точно не мог толкнуть его на убийство матери.

Мама В-ева незадолго до страшной смерти жаловалась соседям: сын становится все более агрессивным. Не раз он налетал на нее и престарелого отчима с кулаками. Старик даже был вынужден летом жить на даче, чтобы не сталкиваться лицом к лицу с В-евым.

Соседи по лестничной клетке в многоэтажном доме в Саратове также побаивались В-ева.

Августовским днем сестре В-ева Ирине позвонили на работу: "Ваш отец умер". Приехав в дачный поселок, она нашла его лежащим на кровати и накрытым одеялом. Сперва никто из присутствовавших на месте трагедии не заметил ничего подозрительного. Приехали специалисты из похоронной службы, откинули одеяло и обомлели: на груди и животе трупа  было множество ножевых ранений. Немедленно вызвали милицию. Опрос дачников показал: на месте убийства несколько часов назад появлялся В-ев. Ирина почувствовала, что и с матерью могло случиться что-то подобное и тотчас поехала к ней домой. Ирина не ошиблась: в квартире матери она застала полный разгром и мертвое тело женщины, также покрытое ножевыми ранами.

В-ев поспешил скрыться, но искали его недолго. Было ясно, что "сорвавшийся с катушек" поехал разыскивать "настоящих" родителей в Воскресенское. В Воскресенском В-ева и задержали. На обратном пути в Саратов святитель-убийца находился в приподнятом настроении, пытался оживленно беседовать с конвоирами. На первом же допросе понес ересь про настоящих и ненастоящих родственников, про то, как его "ненастоящая" мать с помощью "античеловеческих организаций НКВД и КГБ" задумала его отравить. Убийство объяснил тем, что "захотел нанести врагам упреждающий удар".

По-видимому, В-ев будет бороться с НКВД всю оставшуюся жизнь. К сожалению, никто не может поручиться, что эта борьба будет проходить без новых жертв.

Случаи, когда душевнобольные совершают страшные преступления, у всех на слуху.

Несколько лет назад странноватый сотрудник Саратовской государственной академии права Б-ев зверски расправился с сослуживицей, почти отрезал ей голову средь бела дня в учебной аудитории.

Эксперты признали Б-ева невменяемым. До убийства Б-ев вел дневник, в котором записал, что сотрудница С. "высасывает из него энергию" и хочет расправиться.

В прошлом году в Заводском районе душевнобольной уничтожил шестилетнюю девочку. В момент убийства ему привиделся "черный человек" (галлюцинация), который смеялся и издевался над ним, и поэтому он решил этого человека убить.

Свихнувшийся на политике некий Устинов был обезврежен уже в этом году сотрудниками УФСБ. По утверждениям чекистов, Устинов готов был привести в исполнение искусно разработанный план покушения на губернатора Дмитрия Аяцкова. "Если бы нам как профессионалам поставили сходную задачу, мы бы действовали по некоторым главам этого плана", - сказали ФСБэшники на пресс-конференции, посвященной этому случаю.

Интерес к преступникам-душевнобольным привел меня на кафедру психиатрии Саратовского медицинского университета, в обиходе больше называемую "клиникой профессора Гамбурга". Меня направили к заведующему кафедрой Борису Оморокову. Борис Митрофанович продолжительное время преподавал судебную психиатрию в Саратовской высшей школе МВД РФ.

- Какие заболевания приводят к неосознанным преступлениям?

Омороков ответил на этот вопрос следующее:

- В первую очередь шизофрения, но опасным для общества может быть и больной эпилепсией. Эта болезнь иногда проявляется в виде расстройства сознания, иногда – в виде дисфории – паталогически тоскливого злобного настроения. Вы делаете человеку пустяковое замечание, а он вам в ответ – кирпичом по голове. Нельзя сказать, какое заболевание опаснее, все зависит от конкретной ситуации. И если эта ситуация заходит слишком далеко – жди чего угодно.

…Как я понял из рассказа Оморокова, начинается все с "изобретения" какой-нибудь нелепой теории (больному она кажется абсолютно правильной и логичной). Человек, например, однажды решает, что его хотят отравить. Страдающий шизофренией выискивает в окружающей действительности "подтверждения" правильности своих выдумок. Аргументом в пользу болезненной фантазии может быть и косой взгляд сослуживца и неосторожное слово родственника или вообще какой-нибудь пустяк. Бред развивается, раскручивается как бы по спирали, и в конце концов происходит трагедия. В психиатрии существует термин: "преследуемый преследователь". Больной, который считает, что его хотят уничтожить, преследуют, в какой-то момент приходит к мысли, что ему надо самому убить преследователей. Случай с В-евым, на первый взгляд, кажется из этого разряда.

…У психиатров даже есть особая профессиональная привычка: при общении с больными никогда не допускать, чтобы кто-либо из них находился за спиной. И еще есть совершенно четкое, отраженное в нормативных документах правило: если в бредовые умозаключения больной вплетает личность лечащего врача, то его немедленно меняют. В одном из медицинских учреждений Саратовской области был трагический случай: больной посчитал, что врач лишает его мужской силы. Врача не успели заменить: шизофреник подкараулил ее и убил – свалил на землю, расплющил голову тяжелым предметом и ударами ног. Женщина погибла в возрасте 37 лет.

С не менее распространенными случаями серийных убийств зверства, совершаемые душевнобольными, имеют мало общего. Маньяк осознает неправомерность, преступность своих действий и предпринимает все возможное, чтобы скрыться от правосудия, наказания. Убийца, который болен шизофренией, полностью не отдает себе отчета в происходящем, иногда он даже не считает себя убийцей как таковым. Для него характерно в "горячке" лишить кого-либо жизни, а затем… спокойно рассказать о происшедшем следователю, если, конечно, попросят. Убивая, он думает, что поступает правильно. На языке врачей это называется "отсутствие критики". Человек время от времени становится как бы зомби, ходячей куклой, руководимой неизвестно чем и кем, и в таком состоянии совершает черт знает что.

Борис Митрофанович показал мне маленький музей, состоящий из примерно сотни экспонатов, собранный сотрудниками кафедры. В нем рисунки больных, а также выдержки из их умозаключений.

Из письма больного:

"Здравствуй, дорогой А. Д.! Шлю тебе свой привет и желаю тебе самого наилучшего в вашей жизни. Первым долгом прошу походатайствовать, чтобы меня выписали после 7 ноября. А во вторник прошу уничтожить санитара М., за что буду вас благодарить. Кроме того, прошу расстрелять А.Б., работающего на мясокомбинате. После смерти переделать его на колбасу. А также Б. и Г. расстрелять. Меня пуля не берет… Скоро буду играть в оркестре, жениться или директором каким-нибудь.

С приветом, работник завода и музыкальный работник детсада А. С."

Не правда ли, похоже на юмористический рассказ? Только сами больные так не считают. Слова "уничтожить" и "расстрелять" они нередко употребляют на полном серьезе.

Один из предметов музея – толстая веревка. Одна больная плела ее из обрывков матраса в течение полутора месяцев. Когда завершила работу, попыталась на ней повеситься.

- Это аутоагрессия, - говорит Омороков, - агрессия, направленная больным на самого себя. Такое бывает очень часто и представляет большую опасность.

Аутоагрессия – одна из основных причин самоубийств.

А вот на стенке – увесистые самодельный кинжал и кастет. С ними один гражданин ходил по проспекту Кирова и набрасывался на прохожих, повинуясь голосам (приказным слуховым галлюцинациям), которые звучали в его голове. Слава богу, гражданина быстро задержала милиция, он не успел никого даже покалечить.

Судебный процесс над В-евым произвел тягостное впечатление. Что-то невыразимо страшное есть во всей этой истории. Страшно не от того, что произошло дикое кровавое событие (убивают в Саратове каждый день), а оттого, что неясен истинный мотив убийства стариков. Его попросту нет. Безмотивное, нерациональное зло, вооруженное кухонным ножиком и движимое нелепыми идеями, гуляет между нами. Но может быть, даже нерациональное поддается какому-либо объяснению? Можно ли объяснить поведение психически больных и предсказать их возможное появление?

- Очень давно, - начал свой рассказ Омороков, - в одной старой монографии я прочитал следующее: "Больной шизофренией подобен средневековому замку с толстыми стенами, узкими бойницами. Мост поднят, ров залит водой. Замок надежно отгорожен от окружающего мира". Так вот, задача врача – проникнуть за стены этого замка, узнать, что в нем происходит. И должен сказать, что не всегда удается это сделать. Общеизвестно, что, например, шизофрения – наследственно-генетическое заболевание. Однако причины и механизмы, вызывающие заболевание (этиология), еще не до конца изучены.

Борис Омороков считает, что в России существует хорошо отлаженный порядок отслеживания этого зла.

…Действительно, если больной становится опасным, родственники пишут заявление районному психиатру, тот направляет больного на специальную комиссию, которая решает вопрос о принудительной госпитализации. (От автора материала: если больной угрожает жизни и здоровью любимого губернатора, то все еще проще и быстрее – его без обиняков забирают в УФСБ и возбуждают уголовное дело).

Однако иногда даже самый совершенный порядок дает осечки.

По мнению моего собеседника, накладки случаются, лишь когда родственники опасных больных тянут с обращением "куда надо"…

***