"Меня убьют не бандиты"

// "Известия" (г. Москва). 1995, 16 декабря. № 238, с. 4.

* Подготовлено к печати: 02 февраля 2016 г. http://криминальныйсаратов.рф. Вячеслав Борисов.

21 сентября этого года в полдень в своем рабочем кабинете застре­лился начальник регионального управления по организованной преступности (РУОП) Поволжского экономического района, заместитель началь­ника главного управления по организованной преступности МВД России полковник Владимир Еремкин. В незапертом сейфе полковника поверх других документов обнаружили записку на пяти страницах, написанную им, собственноручно. В ней нет ни обращения к кому-либо, ни подписи, ни даты. Похоже это был черновик то ли служебного рапорта, то ли письма.

Записка заслуживает того, что­бы ключевые положения в ней процитировать.

"В последние несколько меся­цев этого года проведена серия негативных публикаций с передергиванием фактов с целью скомпро­метировать деятельность РУОП. Организовал все это начальник УВД (Саратовской области. – И.К.) Булгаков, он вместе с Макаровым (прокурором Саратовской области. - И.К.) организовал преследование всех работников РУОП, создал группу из числа работников БЭП (борьба с экономическими преступлениями. - И.К.), следователей и работников инспекции по личному составу. Инспекция практически в полном составе сориентирована на собирание компрматериалов, грязи на наших сотрудников, причем со­мнительными методами.

Кампания по дискредитации РУОП имеет целенаправленный характер, (слово неразборчиво - И.К.) которой находят отражение в политической борьбе за власть в области и делается все это через Булгакова и Макарова.

Создается впечатление и есть основания полагать, что все это в конечном результате является со­циальным заказом криминальных структур.

Таким образом сложившаяся ситуация продолжаться не может. Я готов уйти. Однако Булгаков хочет отомстить мне за мэрию другим способом. Он хочет меня унизить, оскорбить, уничтожить.

Располагаю информацией, что в отношении меня готовится провока­ция, подыскиваются люди, которые могли бы это сделать. Провокацию готовит Булгаков с Колдиным (быв­ший подчиненный Еремкина, воз­главлявший специальный отряд бы­строго реагирования – СОБР. - И.К.). Колдину Булгаков обещал уб­рать меня и рекомендовать его на мою должность.

Сегодня узнаю, что Муратову обещали сделать так, чтобы он не сел в тюрьму, если он будет давать показания на наших работников (РУОП), и он их уже дает.

Скоро будет освобожден Сенчило, т.к. крепко повязан с высокопоставленными лицами (Сенчило Б.Г. президент Приволжской товар­но-фондовой биржи. Лицензии на право работать с ценными бумага­ми не имел, но принял от населе­ния 4 млрд. рублей. Задержан сотрудниками РУОП за мошенничество. Как и предполагал Еремкин, Сенчило освобожден из-под стражи судом. - И.К.).

Приехала комиссия, думал, хотя бы она разберется в том, что творится, нет, чувствуется, приехали рассмотреть вопрос односторонне, с обвинительным уклоном в сторону работников РУОП.

Не вижу никакого выхода, как оградить людей от произвола, не знаю, не в силах, но что-то делать надо".

И взвел курок. Церковь отпела тело полковника. Священники убеж­дены, что офицера довели до такого отчаянного шага, и потому сде­лали для него исключение.

Исходя из записки, можно пред­положить, что полковник покончил с жизнью из-за травли, которую орга­низовали против него и возглавляе­мого им регионального управления начальник областного управления милиции генерал Булгаков и проку­рор области Макаров. Можно было не сомневаться в том, что по факту доведения Еремкина до самоубийства будет возбуждено уголовное дело, равно, как и в том, что расследовать такое дело должна Генеральная прокуратура России. Но вопреки здравому смыслу возбудила дело и ведет его расследование, област­ная прокуратура.

В ситуации, когда имя прокурора связывают с травлей застреливше­гося полковника, такое решение вы­глядит более чем странным. Возни­кает вполне обоснованное сомнение в объективности расследования. А именно в объективности должны быть заинтересованы прежде всего прокурор и начальник УВД. Только в этом случае они могут очиститься от подозрений, которые бросила на них смерть полковника.

По мнению покойного начальника РУОП, травля выражалась в необоснованных арестах сотрудников его управления. "Наши работники, - писал в своей записке Еремкин, - задерживаются по указанию прокурора Макарова без достаточных к тому оснований. В то же время освобождаются из-под стражи вор в законе Мусихин, Муратов. От задер­жанных сотрудников требуют дать показания на руководство РУОП с тем, чтобы скомпрометировать в т.ч. и меня".

Говоря о необоснованных арес­тах. Еремкин, видимо, имел в виду прежде всего арест начальника отдела коррупции РУОП майора Лямина и старшего оперуполномоченно­го этого же отдела майора Абрамо­ва. Они обвиняются в совершении незаконных коммерческих сделок, хищении чужого имущества в круп­ных размерах с признаками мошен­ничества. Пятый месяц офицеры находятся в следственном изоляторе.

В областной прокуратуре мне за­явили, что обвинения в адрес Лямина и Абрамова обоснованны, они строятся на убедительных фактах и подтверждаются документально.

Поскольку никто, кроме сотруд­ников прокуратуры, не видел мате­риалов уголовного дела, остается верить на слово. Дело не показали даже авторитетным комиссиям, приезжавшим из МВД разбираться в сложившейся ситуации. Такая таин­ственность говорит не столько о се­кретности дела, сколько о недове­рии, которое возникло между правоохранительными структурами в по­следнее время.

Вполне возможно, что офицеры действительно совершили преступ­ление и должны понести за это на­казание. Но, чтобы поверить в спра­ведливость такого наказания, в этой истории не должно оставаться недо­молвок, здесь все должно быть пре­дельно ясно. Пока остается немало вопросов, не ответив на которые трудно будет поверить в то, что прокуратура, расследуя дело, искала истину, а не решала какие-то свои одной ей известные задачи.

Напомню, в записке Еремкина есть такие строчки: "Булгаков хо­чет отомстить мне за мэрию". Что имел в виду начальник РУОП?

В феврале 1994 года в помеще­нии администрации Саратова при получении взятки за предоставление земельного участка сотрудники РУОП задержали заместителя главы администрации города, управляющего делами мэрии А. Фролова. Од­новременно с ним в офисе фирмы "Саша" задержали бывшего перво­го вице-мэра города А. Зотова. В хо­де расследования этого уголовного дела вскрылись финансовые махи­нации при проведении избирательной кампании в Совет Федерации России мэром города Ю. Китовым. Видимо, понимая, насколько серьез­ны обвинения в его адрес, мэр по­кончил жизнь самоубийством.

Преступление со взятками рас­крыл Лямин, тот самый майор, про­тив которого возбуждено уголовное дело. Это может ни о чем не говорить, в одном случае майор раскрыл преступление, в другом сам стал его участником. Но это может говорить и о многом: с ним сводят счеты.

В расстановке политических сил в Саратове мэр Ю. Китов, начальник УВД Булгаков и прокурор Макаров находились в оппозиции к губерна­тору области. Известно, что начальник РУОП Еремкин, один из немно­гих в области руководителей такого ранга поддерживал губернатора.

В Москве мне довелось беседо­вать с одним высокопоставленным офицером МВД России, который встречался с Еремкиным дней за десять до его гибели. Вот как он объяснил моему визави причину, по которой генерал и прокурор стали травить его и его ведомство. Они якобы предложили Еремкину объе­диниться и свалить губернатора. Еремкин, по словам моего собесед­ника, отказался участвовать в каких бы то ни было блоках.

В этой связи представляют осо­бую ценность показания жены полковника Еремкина, которые она да­ла следствию после гибели мужа. С ее слов, незадолго до смерти Ерем­кин сказал ей: "Меня нельзя купить, а можно только уничтожить. Меня убьют не бандиты, а "там". При этом показал вверх.

Трудно поверить, чтобы человек, возглавлявший одну из самых жестких структур МВД, прошедший Аф­ганистан, сделал такое заявление, не имея на то серьезных оснований. Замечу, что РУОП обладает обшир­ной агентурной сетью и информация самого разного рода ежедневно сте­кается к начальнику регионального управления. Заявление о том, что его убьют не бандиты, а люди, обла­дающие государственной властью, вкупе с сообщением о том, что про­тив него готовится провокация, со­гласитесь, дают повод для самых смелых предположений и основания для тщательного и независимого расследования.

Заявления, а затем и самоубий­ство полковника заставляют более внимательно присмотреться и к та­кому факту - начальник РУОП прохо­дил фигурантом в деле Лямина и Абрамова. Ему ставилось в вину то, что он допустил нарушения и зло­употребления при оформлении в банке беспроцентных ссуд на жилье. Два подполковника МВД, изучавшие этот случай, в своем рапорте на имя руководства министерства сделали такое заключение: "Согласно официально полученных справок из Сбербанка г. Саратова, каких-либо претензий банк к вышеупомянутым лицам не имеет. Нарушений дого­ворных обязательств банком не усматривается".

В прокуратуре области и в обла­стном УВД мне подтвердили: нару­шения, допущенные Еремкиным, не могли повлечь за собою даже его отставки.

В прокуратуре, УВД и управлении ФСБ по Саратовской области я пытался выяснить, обладают ли эти ведомства какой-либо информацией о возможной криминальной деятельности полковника, о его связях с криминальным миром. Два генерала и прокурор категорически ответили, что не обладают такой информацией.

Тем не менее полковник Ерем­кин, судя по всему подвергался мощному прессингу со стороны про­куратуры и УВД. Во время совеща­ния у него в кабинете в присутствии его подчиненных грубо и демонстра­тивно провели обыск. Изъяли радио­станцию. Таких высококлассных ра­диостанций для РУОП коммерческое предприятие закупило 13 штук. Одну радиостанцию Еремкин подарил Булгакову. Ни у кого, кроме Еремки­на, радиостанций больше не изъяли.

В моем распоряжении два доку­мента. Один адресован областной прокуратурой директору коммерче­ского предприятия. В связи с рас­следованием дела Лямина и Абра­мова директору предлагается сооб­щить, реализовывались ли его фир­мой автомобили, "выдавались ли справки-счета и регистрировались ли сделки купли-продажи авто­транспорта на имя или от имени либо в пользу следующих лиц". В списке 144 фамилии. Практически все сотрудники РУОП и члены их семей.

Другой список направили в один из коммерческих банков. Прокуратура требует выяснить, "имелись ли начиная с 1 января 1990 года и имеются ли в настоящее время в вашем банке и его филиалах лице­вые счета на лиц, перечисленных в прилагаемом списке". В нем 94 фа­милии. Сотрудники РУОП утвержда­ют, что список ксерокопирован с телефонного справочника управле­ния.

Такие запросы рассылаются в коммерческие предприятия, банки, нотариальные конторы. Идет то­тальная проверка всего региональ­ного управления, вплоть до маши­нисток и уборщиц. Это грубейшее нарушение Уголовно-процессуаль­ного кодекса. Запрашивать сведения можно только конкретно на тех, кто подозревается в совершении преступления. В данном случае, су­дя по запросам, подозревается все управление. Разумеется, содержание запросов стало известно всему городу.

Провести необходимую провер­ку прокуратура могла так называе­мым оперативным путем, не при­влекая внимания посторонних и не бросая тень на все ведомство. Вме­сто этого, она словно умышленно действовала с вызовом, демонстра­тивно.

Вот почему даже в тех случаях, когда прокуратура и УВД действо­вали против конкретных офицеров РУОП, совершивших проступки или преступления, вполне обоснованно их действия принимались в штыки, в них усматривали предвзятость и стремление в очередной раз опоро­чить управление в глазах общест­венности.

Не чем иным, кроме, как стрем­лением дискредитировать РУОП, нельзя объяснить и то, что генерал Булгаков приступил к созданию в структуре своего управления под­разделения по борьбе с коррупци­ей - аналог отдела РУОП. Им сформирована группа "Кобра", как бы в противопоставление отря­ду СОБР регионального управле­ния.

Понимая, сколь непростая ситу­ация сложилась во взаимоотноше­ниях правоохранительных структур, Еремкин настаивал, чтобы в Саратов прибыла комиссия, в состав которой вошли бы сотрудники Генеральной прокуратуры и МВД; они смогли бы получить доступ ко всем расследуе­мым уголовным делам, возбужден­ным против работников РУОП. Кро­ме того, важно было бы поднять и засекреченные оперативные мате­риалы. Они помогли бы комиссии пролить свет на истинное положе­ние дел во взаимоотношении правоохранительных структур между со­бой и с преступным миром.

Еремкин полагал, что только так можно снять напряжение и восстановить работоспособность управле­ния.

В Саратов приезжали комиссии из МВД. Но доступа к материалам, которые бы помогли объективно оценить ситуацию, они не получили. Беспомощность комиссий отражала положение вещей в самом минис­терстве. В МВД существовала и су­ществует группа высокопоставлен­ных офицеров, которые считают, что главное управление по организованной преступности необходимо упра­зднить, а региональные структуры переподчинить областным управле­ниям.

Эта точка зрения совпадает с желанием местных властей изба­виться от   неподконтрольной ей структуры. Обладая большими техническими и агентурными возможностями управления стали не толь­ко проникать в мир организованной преступности, но и получать инфор­мацию о криминальной деятельности государственных чиновников самого разного уровня. В регионах на­чалась жестокая борьба за влияние на управления. Принципиальных и честных руководителей старались скомпрометировать любым спосо­бом и заменить на своих, карманных. Там, где это не удавалось, кон­фликты перерастали границы областей, становились достоянием столичных средств массовой информации. Об одном из них, происшедшем в Рязани, "Известия" писали в начале этого года в статье "Остров УОП".

Такие конфликты искрят по всей России. Особенно упорно противостояние в Хабаровске, Архангельске, Пскове. Но самого большего накала оно достигло в Саратове.

Такие конфликты, увы, были за­программированы в момент созда­ния управлений. С одной стороны, они подчинялись Москве, с другой - финансировались через областные УВД и без их начальников в РУОП не могли ни уволить, ни принять на ра­боту сотрудников.

Эффективной же эта структура может быть только в том случае, ес­ли будет исключительно федераль­ного подчинения, не зависимой от местных властей. И даже от местной прокуратуры. Разумеется, прокурор­ский надзор за силовой структурой, обладающей огромными возможно­стями и постоянно работающей в экстремальных условиях, необхо­дим. Но контролировать федераль­ное управление должен федераль­ный прокурор. Такова мировая практика.

Призывы полковника Еремкина не могли быть услышаны: готови­лась мощная атака на управление. Она состоялась на коллегии МВД в конце октября и едва не закончи­лась победой, на радость преступ­ному миру

Среди версий причин саратов­ского конфликта между правоохранительными органами (а ее сторон­ники в основном офицеры РУОП) упорно ходит и такая: конфликт активно разжигал один из лидеров криминального мира, делающий деньги на торговле нефтью. К слову сказать, на это же в своей записке намекал и полковник Еремкин. Сего­дня этот человек рвется на место гу­бернатора области.

Одни утверждают, что, решив свести счеты с жизнью, полковник  Еремкин неадекватно отреагировал на ситуацию вокруг РУОП. Другие же убеждены, что таким образом честный и мужественный офицер решил привлечь внимание МВД и общественности к проблеме взаимоотношений управления с местными правоохранительными органами.

Есть и третья версия. Один из информированных источников сообщил мне, что готовился арест Еремкина. Еремкин ждал его. Если эта информация верна, то что мог означать арест полковника без достаточных на то оснований? По закону его могли продержать в кутузке не более трех суток. Но и этого было бы  достаточно, чтобы скомпрометиро­вать начальника РУОП в глазах общественности: мол, дыма без огня не бывает. Кроме того, это должно было сломать его психологически, сделать сговорчивее. Например, за­ставило бы полковника в конце концов допустить прокуратуру и УВД к оперативным материалам РУОП.

Но в жестоком противостоянии, подводные течения которого тщательно скрыты, не следует исключать, как мне сказали компетентные люди, и так называемого итальянского варианта. Еремкина могли посадить в камеру к уголовникам, и те, выполняя чье-то задание, убили бы его. Для этого сгодилась бы и обыкновенная подушка.

Зная о готовящемся аресте, пол­ковник, безусловно, не мог исклю­чать и такого исхода. Возможно, именно поэтому предпочел пулю грязным рукам преступников.

Приблизительно месяц назад страну облетело сообщение: в Саратове члены одной преступной группировки расстреляли 11 человек из другой преступной группировки. Случая столь массового расстрела в России еще не было. Но вряд ли этому стоит удивляться. Когда во  время боевых действий открывается второй фронт, плацдармы сдаются почти без боя.

***