Юрий
Коваленко
Марио Пьюзо – писатель, воспитывающий мафию
//
"Известия" (г. Москва). 1996, 05 декабря.
Рубрика:
Дайджест - LE FIGARO
Немногим более
четверти века после выхода в свет знаменитого романа "Крестный отец"
Марио Пьюзо опубликовал продолжение этой саги – "Последний крестный
отец". В интервью газете "Фигаро" 75-летний писатель
рассказывает о том, почему посвятил свое перо кровавому миру гангстеров.
- Мафия была и остается делом всей вашей
жизни?
- Меня
увлекает прежде всего сицилийская мафия, та, которая правила по старинке в 30-е
годы. Во главе ее стояли доны, из которых едва ли не самым ужасным был Жозеф
Профаччи. Каждую неделю он приказывал убивать десятки людей. Но в его доме была
маленькая часовня с исповедником. Настоящая мафия придавала исключительное
значение семье. Я вырос в итальянском квартале Нью-Йорка. Когда возникала
какая-то проблема, надо было найти работу или деньги, чтобы заплатить за
квартиру, мы ходили к своему дядюшке. И он эту проблему всегда разрешал.
Словом, семья была превыше всего. И мафия взяла на вооружение эту модель. В
прошлые времена в отличие от нынешних она не занималась всем, чем попало. В ту
эпоху мафиози никогда бы не стали заниматься торговлей наркотиками,
порнографией или проституцией. Однако все меняется.
- Значит, вас можно называть Доном Пьюзо?
- Я никогда не
принадлежал к мафии. Будь я гангстером, я бы, к примеру, давно ликвидировал
режиссера фильма "Сицилиец", который полностью извратил одну из моих
любимых книжек. А он по-прежнему жив. Нет, я обычный литератор. Однажды на
коктейле в Голливуде от меня не отставали два типа, которые непременно хотели,
чтобы я признался в своих связях с преступным миром. Позднее я узнал, что это
были патентованные киллеры.
- Если вы не связаны с мафией, где же вы
тогда черпаете материалы для ваших произведений?
- Я прочитал
множество книг, посвященных сицилийской мафии. Затем изучил доклады сенатской
комиссии по организованной преступности. Главное же для романа - это работа
воображения.
- Соответствуют ли действительности сцены
насилия в ваших романах?
- Мафия
постоянно прибегает к насилию. Это для нее метод управления. Когда с тем или
иным человеком возникают трудности, его предпочитают убить. Мафия не верит ни в
переговоры, ни в силу убеждения. Для нее существует только одно наказание или,
скорее, решение проблемы – смерть.
- В вашей последней книге чувствуется
глубокое отвращение, которое вы испытываете к Голливуду. С чем это связано?
- Я описываю
Голливуд таким, каков он есть, - полным соблазнов и аморальным. Его главные
действующие лица – милейшие люди, но они так же опасны и жестоки, как мафиози,
которых они к тому же не боятся. Деятели Голливуда меня постоянно обманывали.
Мне так и не заплатили за сценарии фильмов "Супермен" и
"Землетрясение". Я подавал в суд, но безуспешно. То же самое
произошло с картиной "Крестный отец - 2". В принципе я должен был
получить 10 процентов от ее сборов. Но мне ничего не заплатили, утверждая, что
доходов не было никаких. Бандиты!
- В "Последнем крестном отце" рука
об руку действуют мафиози, бизнесмены и продюсеры. Это ваше видение Америки?
- Знаете,
большие писатели – люди в основе своей беспринципные. Они не только не защищают
общественные ценности, но, напротив, выступают против них. Их задача не
заключается в поддержании существующего порядка. В моих книгах я хотел провести
параллель между преступниками и деловым миром, который, несомненно, не менее
аморален, чем мафия.
- Вы также создали миф о
мафиози-аристократах. Они вам за это признательны?
- Должны бы. Я
превратил бандитов в героев. Реальная мафия не очень умна, я сделал ее
утонченной и придумал аристократическую мафию. Для нее "Крестный
отец" – это настоящая сказка. После моей книги некоторые гангстеры стали
себя вести, одеваться и разговаривать подобно ее героям. Я уверен, что
некоторые из них имитируют хрипловатый голос Марлона Брандо. В общем, я создал
моду.
- Вам понравились экранизации "Крестных
отцов"?
- Самая первая
из них, безусловно, - один из 20 величайших фильмов в истории кинематографа. В
этом почти исключительная заслуга Фрэнсиса Копполы. Не надо забывать и о музыке
– без нее даже первый "Крестный отец" не был бы столь великолепен. Вторая
картина тоже хорошая, но третья получилась хуже. По крайней мере в том, что
касается сценария. Это уже моя вина.
- Вы продали 20 миллионов экземпляров
"Крестного отца". Как создают бестселлер?
- Сочиняя свои
первые книги, я слишком большое значение уделял слову. И мои романы плохо
продавались. Мне было 35 лет, и я в то время толком не знал, как пользоваться
пером. Я был чиновником, бюрократом и бедным человеком. Именно для того, чтобы
вырваться из бедности, я и решил написать бестселлер. Набор писательских
средств ограничен: интрига, действующие лица и качество письма. Чтобы сделать
бестселлер, по крайней мере в Соединенных Штатах, надо всё вложить в интригу.
Так я и поступил с "Крестным отцом", прочитав предварительно огромное количество
бестселлеров.
- Есть ли у вас другие секреты?
- Не надо
торопиться. Работая над "Крестным отцом", я посвятил полтора года
сбору материалов и еще два года – его написанию. При этом я одновременно
сочинял детские книжки, а также работал внештатным корреспондентом для одного
журнала. Мне надо было зарабатывать деньги, чтобы кормить собственных детей.
Кроме того,
чтобы роман стал бестселлером, ему должно повезти. Книге надо выйти в нужный
момент. Это и случилось с "Крестным отцом" в феврале 1969 года. В это
время произошла серия особо кровавых убийств, совершенных мафией. Гангстеры
повсюду убивали друг друга, и это оказалось потрясающей бесплатной рекламой для
книги. Я был ужасно тронут – эти бандиты уничтожали друг друга словно для того,
чтобы я получил больше денег от продажи романа. Выйди "Крестный отец"
сегодня, он бы уже так здорово не разошелся.
- Ваши мафиози верят в Бога. А вы?
- Нет. После
смерти ничего не существует. Абсолютно ничего.
- Чему посвящена ваша следующая книга?
- Семейству
Борджиа. Это были первые мафиози.
- Ваш любимый писатель?
- Достоевский.
- Почему именно он?
- Когда я был
ребенком, меня увлекало все геройское. Достоевский же объяснил мне простую
вещь: героев не существует.
Юрий Коваленко, "Известия".
Париж.
***