Геннадий
Хохряков, доктор юридических наук
Мафия в СССР: вымыслы, домыслы, факты
// "Юность"
(г. Москва). 1989 г. № 3, с. 85-91.
Рубрика:
Публицистика
Факты
против… ученых
Лет пять-шесть
назад в знаменитом тогда телесериале "Следствие ведут знатоки"
демонстрировался сюжет о группе расхитителей, орудовавших на плодоовощной базе.
Один из персонажей по замыслу авторов был не то придурковатым от рождения, не
то психически больным. Так вот, этот телегерой, заговорщически озираясь,
пытался убедить следователей в том, что на базе действует мафия.
Уловка авторов
была понятной. Какой здравомыслящий человек стал бы в то время говорить с
экрана о мафии? А с дурака взятки гладки. Однако организованная преступность
заставила говорить о себе. Такие выражения, как "мафия",
"рэкет", "отмытые деньги" стали привычными не только в
устах журналистов, но и высокопоставленных чиновников из правоохранительных
органов. А что стоят газетные заголовки!
"Лев прыгнул"
– так называется беседа Ю. Щекочихина с А. Гуровым, опубликованная
"Литературной газетой".
"Как они
хоронили нас" – под таким заголовком велась речь о пышных
похоронах на престижном кладбище в Ростове-на-Дону бывшего руководителя группы
крупных расхитителей.
"Бандократия"
– это рассказ о лидерах организованной преступности, заправлявших делами в
республике вкупе с ее официальными руководителями.
Но от того,
что западные слова стали привычными, а заголовки тоже по-западному броскими, мы
еще мало отличаемся от недалекого персонажа из телесериала. Что мы знаем о том,
что смело называем мафией?
На беседе на
страницах "Литературной газеты" говорилось, что "наша"
мафия отличается от "ихней" только тем, что у нее затруднены
межгосударственные связи да нет возможностей для легального вклада преступно
добытых богатств в легальный бизнес. Как-то не хочется верить, что только в
этой сфере мы бросили вызов Америке. Да и конкретные факты вроде бы не дают
оснований для такого сравнения. На скамье подсудимых вместе с Чурбановым всего
девять человек. В Италии, на родине мафии, специальные здания сооружают для
суда над мафиози. На скамью подсудимых усаживают сотни преступников. С другой
стороны, известный специалист из Тбилиси профессор А. Габиани заметил, что
отечественные дельцы от "наркобизнеса" располагают денежными
средствами, которым могли бы позавидовать их западные коллеги.
Ставшими
известными события последних лет заставляют предположить, что мафия в нашей стране связана в первую очередь с
деятельностью людей типа Рашидова и Чурбанова. В то же время, в газете
"Правда" появилась заметка "Зять и его кумовья". В ней говорилось,
что Чурбанов и Рашидов обсуждали планы помощи какому-то
"засыпавшемуся" духанщику. Этим, как догадались вдумчивые читатели,
автор публикации хотел принизить Чурбанова, совсем недавно имевшего
"славу" выдающегося государственного деятеля. Но тут же вдумчивый
читатель задавался вопросом: принизить-то принизили, тогда кто же был главным,
если чурбановы и рашидовы всего лишь "стояли на стреме"? Видимо не
зря пугающе знаменитый Адылов похвалялся, что мог "свалить" самого
Рашидова. Если выдающиеся государственные деятели – марионетки, то кто же
держал нити управления в руках?
Сейчас
сведений об организованной и профессиональной преступности много:
"наперсточники" рэкетиры, похитители детей, перестрелки в центре
Москвы между враждующими группировками и пр. Лавина сведений продолжает
нарастать. Страсти накаляются. Не хватает анализа. А без него нельзя решить –
идти дальше по пути демократизации или же встать под защиту "твердой"
руки.
Выбор не
надуманный. Его подсказывают авторы все той же беседы в "Литературной
газете", в которой промелькнули слова о том, что тоталитарный режим не
знает мафии. Скорее мы не знаем истории. Чего стоит одно лишь уголовное дело,
возбужденное по поводу фиктивной воинской (!) части. Она была организована в
конце Отечественной войны и просуществовала несколько лет. А дело о
расхитителях дефицитных лекарств во время войны?
Или же
исследователи организованной преступности пока не овладели анализом этого
сложного и во многом нового явления? В двенадцатом номере
"Коммуниста" за 1988 год Л. Гудков, Ю. Левада и др., изучая
современный бюрократизм, писали:
"Пока
действовала параллельная властвующей иерархии система централизованного
устрашения, возможности произвола были сконцентрированы в основном на верхних
этажах бюрократической пирамиды, а условия для круговой поруки локального и
ведомственного порядка оставались ограниченными; когда эта система рухнула –
при сохранении основных устоев командно-бюрократической системы – локальные
клики, кланы, мафиеподобные организации получили простор для своего
распространения".
Да,
организованная преступность расцвела в годы, которые называют застойными, когда
расцвела командно-административная система. Но сама система явилась детищем
сталинских принципов власти. Это надо понимать. В противном случае появится еще
один повод "отмыть" сталинский период, предоставить аргумент тем, кто
обижен переменами или напуган ими. Поистине сон разума рождает чудовищ.
Для того,
чтобы разобраться в причинах организованной преступности, надо посмотреть с
чего же все начиналось. Для этого воспользуемся графиком, на котором изображена
структура организованной преступности. График этот составлен сотрудниками ВНИИ
МВД СССР А. Волобуевым, Е. Галкиным, В. Паховым, пионерами изучения того, что в
обиходе называется мафией.
"Робин
Гуды" со строгого режима
…Это произошло
в промышленном городе средней России. Председателю потребсоюза нездоровилось.
Сначала он перемогался, а потом взял больничный лист. Жены уже вторую неделю не
было дома, уехала отдыхать. Благо, что из деревни приехала свояченица. Но и
она, накормив хозяина завтраком, ушла по магазинам. В двенадцатом часу дня в
квартиру позвонили. Хозяин вгляделся в дверной глазок. На лестничной площадке
стоял мужчина лет 35-40. Рабочая фуфайка, сапоги, сумка через плечо, из которой
виднелись слесарные инструменты. "Кто?" – спросил хозяин. "Плиты
газовые проверяем", - ответил мужчина. Когда владелец квартиры, проводив
слесаря до кухни, обернулся, то с ужасом увидел направленный на него ствол
обреза. В коридоре виднелся еще один незнакомец.
Дальнейшее
хозяину вспоминалось кошмаром. От него потребовали денег. И много – сорок
тысяч. Он сказал, что таких денег у него нет. Ему заткнули рот, стали бить.
Вынимали кляп, спрашивали, где он прячет деньги и ценности. Ставили на
обнаженную спину электроутюг, нагревали его. Затем волочили в ванную, толкали в
рот шланг от стиральной машины и пытались через него вливать воду.
Развязка
наступила неожиданно. Возвратилась свояченица, которой по расчетам налетчиков
не должно было быть. Войти она не смогла – мешала цепочка. Родственница,
испугавшись возможного сердечного приступа, подняла крик, заставила игравших у
подъезда ребятишек бежать за слесарем – ломать дверь, соседку – звонить в
скорую помощь.
Налетчиками
оказались два приятеля, освободившиеся из колонии. С ними отбывал наказание
бывший работник потребкооперации, который и надоумил друзей по заключению. На
следствии и в суде горе-разбойники постоянно указывали на то, что не у честного
труженика требовали.
Воров,
крадущих у вора дубинку, становилось все больше. Где-то преступники не только
пытали жертву, но и стали в порядке предупреждения строптивых уничтожать
взрывами и поджогами имущество. В другом месте они начали вымогать имущество у
евреев, выезжающих на жительство за границу. В третьем – под
"колпаком" оказались собратья по ремеслу: мошенников, орудующих у
валютных магазинов, стали опекать, разумеется, не бесплатно, другие
преступники. В критическую минуту они под видом сотрудников милиции по методу
Остапа Бендера приглашали жертву и очевидцев в отделение милиции или уводили
мошенника, "забыв" жертву и очевидцев, а то и просто освобождались от
облапошенного, насовав ему втихую под ребра. Наконец, стали поступать сообщения
о хищениях детей с целью выкупа.
Проницательные
работники милиции понимали, что в преступном мире происходят какие-то серьезные
изменения. Настораживали не только новые виды преступлений, даже не столько то,
что преступники специализируются на совершении конкретных преступных действий.
Настораживало то, что происходил процесс упорядочения преступной деятельности:
преступные группы объединялись, разделяли сферы влияния, а главное – над
обычной преступностью как бы надстраивался "второй" этаж, жильцы
которого все меньше напоминали одиноких "робин гудов", этаких
перераспределителей справедливости.
Так, 28 апреля
1981 года Ташкентским городским судом было рассмотрено дело Лагадзе (в
преступном мире кличка "Джонда"), Кутателадзе ("Бойко"),
Стуруа ("Бехтия") и др., которые сделали промыслом нападения на
квартиры и дачи состоятельных людей. Нет, они не походили на любителей,
напавших на председателя потребсоюза. Здесь дело было поставлено солиднее:
легкое стрелковое оружие, гранаты, тщательное планирование.
Однако и
вооруженные до зубов налетчики нетипичны для "второго" этажа
преступного мира. На нем все прочнее укреплялся элегантный, обходительный
преступник, напоминающий О. Бендера не только манерами, но и приемами –
стремлением добывать деньги, не в ходя в конфликт с уголовным законом. Чтобы
лучше понять этот тип, надо сначала посмотреть фундамент, на котором укрепились
потомки Корейки.
Корейко
времен застоя
"Встать!
Суд идет". Вместе с другими со скамьи подымается один из подсудимых. В
руке у него толстая книга в черном непотрепанном переплете. Это
"Капитал" К. Маркса. А внимательно изучает его, о чем говорят
многочисленные закладки, директор бумаго-прядильной фабрики, привлеченный к
ответственности по одному из "хлопковых" дел.
Директор,
прибегнувший к защите с помощью Маркса, был не одинок. Он и ему подобные
доказывали, что именно они пробивали дорогу перестройке, развивали рыночные
отношения, спасали от гибели выброшенное сырье и материалы. А, может быть, не
так уж и виноваты все эти дельцы – "макулатурные" короли, гении
свалок, капервуды подпольного рынка? Умели же они из ничего делать деньги. У
одного из таких "марксистов" только денежной трухи при обыске изъяли
несколько килограммов. Мыши съели припрятанные миллионы. Откуда же взялись
подпольные миллионеры, да еще в таком числе?
Природу
организованной преступности ищут, и справедливо ищут, в так называемой
"теневой" экономике. Именно связь преступности с подпольным бизнесом
заставляет видеть в ней нечто похожее на мафию. Однако сравнение поверхностное
и однобокое. Корни отечественной организованной преступности иные. Они питаются
тотальной командно-административной системой и присущими ей методами
управления. Доморощенная "мафия" получала доходы прямо-таки из рук
бюрократически организованной власти. Сложившийся порядок управления обществом
и хозяйством не мог существовать без "теневой" экономики. Она в свою
очередь явилась лишь передаточным звеном между организованной преступностью и
командно-административной системой.
Экономической
основой бюрократической системы являются те отношения в народном хозяйстве,
которые требуют постоянного внеэкономического принуждения. Логическим
следствием такого хозяйствования стал дефицит. Правда, дефицит в нашей стране
особенный. Он существует наряду с расточительством и на фоне огромного запаса
различного сырья и материалов. Так, складские запасы бывшего
Госкомсельхозтехники СССР в конце прошлой пятилетки на 20 процентов превышали
установленные. Боясь нехватки, каждый хозяйственник стремился запастись.
Поэтому государство ежегодно реализует предприятиям ресурсы поверх
необходимости на сумму свыше полумиллиарда рублей.
Самостоятельно
продать или обменять залежи добра было почти невозможно. Постановление Совета
Министров от 31 июля1981 года устанавливало сложный длительный порядок
перераспределения сверхнормативной продукции. Запланированная волокита не
замедлила сказаться. Так, за полтора года Министерство геологии Казахской ССР в
нарушение постановлений обменяло и реализовало на сторону материалов,
оборудования и топлива почти на 500 тысяч рублей. В системе бывшего Минстроя
было отпущено в обход инструкций только за полгода 33 тысячи тонн цемента
другим организациям, а в бывшем Минпромстрое – свыше 22 тысяч тонн.
Перед
человеком, у которого сердце ныло при взгляде на пропадающее добро, всегда
стоял выбор: или плюнуть на все, работать не на прибыток, а на порядок, или…
стать нарушителем. В 1985 году Госнефтеинспекция оштрафовала виновных за
незаконный отпуск нефтепродуктов на сумму 7,5 миллиона (!) рублей. Сколько
среди оштрафованных было прохиндеев и сколько честных людей, никто не знает. Но
тот факт, что кто-то из честных, не положивших в свой карман от сделки ни
копейки после штрафа махнул на инициативу рукой или "поумнел", став
компенсировать риск вознаграждениями, вряд ли нужно оспаривать. Однако
командно-административная система в своем абсурдном развитии пошла дальше. Она
сформировала огромную армию людей, которые не только отлично ориентировались в
хаосе накопленных запасов, но и были подготовлены системой стать нарушителями.
Это армия так называемых толкачей, доморощенных лоббистов, от которых
требовалось одно – достать, добыть, выбить нужное любой ценой, не смущаясь
посулами, подарками, угощениями и… законностью.
Словом, были
подготовлены все условия для появления рынка. И он родился! Но вынужден был
существовать в подполье. О его нелегальном и в то же время безопасном
существовании позаботилась все та же бюрократия.
Бюрократы, как
известно, не имеют своих экономических интересов. Они заинтересованы только в
удержании своего места в иерархии господства. Ради этого возможны
"подвиги": во времена Хрущева, например, чиновники собственным телом
готовы были прикрыть ростки кукурузы, чтобы они взошли за Полярным кругом.
"Хлопковые" дела в Узбекистане взращены усердием бюрократов, думающих
только об удержании места и о продвижении.
В то же время
командно-бюрократическая система нуждалась в демонстрации успехов. Поворот
северных рек, БАМ – стройка века, шесть миллионов тонн хлопка – все это
отвлекало внимание от неудач, служило ширмой, за которой укрывалось плачевное
положение. Отписки и приписки стали неотъемлемыми атрибутами жизни. Отсюда и
таинственность. Только тщательно скрываемая от общества суета могла выдаваться
за государственную озабоченность. Келейность, семейственность, наличие
"своих" людей на ключевых постах – все это не исключение из правил, а
принцип существования бюрократической власти на всех ее этажах.
Неудивительно,
что в этих условиях подпольный рынок чувствовал себя уютно. Он изо всех сил
поддерживал разваливающуюся экономику. Пусть втридорога, но удовлетворял
потребности людей. Не останавливался перед тем, чтобы оказать услуги
командно-бюрократической системе. В "хлопковые" дела было вовлечено
множество предприятий и людей, расположенных и живущих далеко за пределами
Узбекистана. Но все эти люди, получая и давая взятки, воруя и будучи
обворованными, помогали сохранению сложившихся порядков. О размахе и количестве
вовлеченных в "теневую" экономику людей говорит то, что
товарооборот в ней равен, по подсчетам
доктора экономических наук Т. Корягиной, 70-90 миллиардам рублей.
Подпольный
рынок подобен раковой опухоли. Появившись в качестве инородного вроде бы тела,
в результате противоречия между интересами бюрократии и общества, он вынудил и
общество работать на себя, ломая и деформируя его нравы.
Вызванный к
жизни двойник имел собственную мораль, которая также получила название
"двойной". Громогласно клеймились взяточники, спекулянты,
расхитители. Но к их услугам прибегали многие. Спекулянты отнюдь не чувствовали
себя изгоями. Шестнадцать из каждых ста подвергавшихся поборам москвичей
осудили тех, кто… сообщал о вымогателях правоохранительным органам. Люди делали
доброе дело, а их к ответу. Мы иногда не замечаем опасной трансформации
общественной нравственности. И корреспонденты, и читатели настолько увлеклись
новыми разоблачениями, что не стесняясь стали подсчитывать заработки
проституток, забыв, что заглядывать в карман и преимущественно размерами
доходов будить негодование так же безнравственно, как получать деньги за самое
древнее ремесло.
Так называемые
"цеховики", то есть занятые частно-предпринимательской деятельностью,
имели собственное, нередко купленное за границей оборудование, установленное на
государственных предприятиях. На нем трудились рабочие, получающие от
"цеховиков" доплату. Окружающие это видели. Но какой смысл
возмущаться? Дельцы-то делали нечто реальное, да еще покачественнее, нежели
там, где висели плакаты "Советское – значит отличное". И вот еще один
результат, перед которым блекнут данные об отношении к поборам: согласно опросу
школьников одной из школ г. Тбилиси, проведенному работниками МВД, почти пятая
часть юношей не отказалась бы стать "ворами в законе", то есть
дельцами преступного мира.
На то и щука
в море…
В 70-е годы
подпольные нувориши уже не боялись обнаружить свои доходы. Более того, они
начали ими гордиться. Рассказывали, что один из дельцов построил дачу,
обнесенную глухим забором. Калитку открывал швейцар, борода
"лопатой", ливрея с галунами. Поглядев на назвавшегося, он отвечал:
"Барин ждет вас" или "Барина нет дома". Сауна на этой даче
примыкала к бассейну, на поверхности которого плавали изящные столешницы,
прикрепленные ко дну якорьками, а на них – рюмки с выпивкой и закуски.
Действительность
опровергла сказки. Сведения о жизни бывшей батрачки, ставшей слугой народа –
Председателем Президиума Верховного Совета Узбекистана, заместителем президента
страны Я. Насриддиновой, опубликованные в "Известиях", вынуждают с
сожалением посмотреть на потуги "барина". У нее-то был размах!
Четыре
процента расхитителей присвоили более половины всей суммы украденного
государственного и общественного имущества в одиннадцатой пятилетке. Если
учесть, что ущерб от всех краж в 1983 году составил кругленькую сумму в 89
миллионов рублей, то разгуляться дельцам было на что. У спекулянтов только
предметов спекуляции изымается ежегодно на 10 миллионов рублей. А сколько не
изымается? Можно назвать и рекорды.
Так, в Смоленске
организованной группой было похищено алмазов на 6 миллионов рублей.
В Грузии на
заводе шампанских вин сумма хищения составила примерно 9 миллионов рублей, а
только в одном Шамхорском районе Азербайджана сумма ущерба, выявленного в ходе
расследования по делу о хищении при заготовке хлопка-сырца, превышала 20
миллионов рублей.
Однако не зря
говорят: потому и щука в море, чтобы карась не дремал. Как только подпольные
дельцы обнаружили себя, они тут же попали в поле зрения собратьев. Преступники
и здесь оказались проворнее официальных властей, и в частности
правоохранительных органов.
Экспроприация
экспроприаторов длилась недолго. Конфликтное перераспределение доходов пошло на
убыль. Стороны предпочли договориться.
Казаки и
разбойники
В одном из
летних номеров газеты "Труд" была опубликована статья В. Белых "Похороны
крестного отца". Хоронили на Ваганьковском кладбище, а затем
поминали бывшего преступника. Автор переборщил, назвав покойного "крестным
отцом". Он был крупной, но не главной фигурой. Достаточно сказать, что в
1986 году Песо, как называли покойного коллеги, был приглашен в качестве
третейского судьи на Северный Кавказ, где налетчики на квартиры из Пятигорска
стремились подчинить "наперсточников", действовавших в основном в
аэропорту "Минеральные Воды". Последние сопротивлялись, не обольщаясь
предлагаемой защитой. Приехавшему из Москвы авторитету удалось примирить
враждующие стороны. Однако в ресторане, где обмывалось примирение, ссора
вспыхнула вновь, перешла в драку с перестрелкой.
С подпольными
дельцами было проще. Необходимость полюбовной сделки была вызвана двумя
причинами. С одной стороны, выгоднее было добровольно делиться доходами, нежели
постоянно жить под угрозой нападения. Дележ предполагал взаимные услуги. И
разбойники, недолго думая, превратились в казаков, стали нести охранную службу.
Миллионеры были довольны ими. Среди подручных со временем оказалось немало
спортсменов, людей внешне респектабельных и хорошо приспособленных к исполнению
несложных обязанностей с применением насилия.
С другой
стороны, налетчики сами поняли целесообразность договоренности. Нередко
случалось так, что их группы сталкивались у порога намеченной жертвы.
Круг услуг
расширялся. Цеховики, расхитители были привязаны к производству. Они нуждались
в энергичных, предприимчивых людях, которые устанавливали бы деловые связи,
искали новые возможности сбыта, следили за перемещением ценностей и получением
причитающихся сумм. Наконец, среди подпольных дельцов существовала конкуренция.
Рынок есть рынок, даже в подполье. Конкурентов надо было оттеснять. В подполье
годились разные способы устранения, включая физическую расправу. Были и
нечестные контрагенты, не желавшие рассчитываться. Кто-то должен был чинить
суд, а кто-то расправу. Были и банкроты, для которых нужно было придумывать
что-то, напоминающее долговую яму. Нужны были телохранители, охранники и
прочие, чьи обязанности хорошо отражаются в названиях: солдат, бык, торпеда и
т. п.
Таким образом,
постепенно выделилась группа людей, которые обеспечивали бесперебойную преступную
деятельность. На публикуемой схеме эта группа людей обозначена группой
обеспечения.
Роль группы
обеспечения возросла еще и потому, что они связали дельцов с профессиональным
преступным миром, а также с миром проституток и наркоманов. Нажитые деньги надо
было спасать от мышей и обращать их в драгоценности, антиквариат, картины.
Поэтому нужна была связь с ворующими антиквариат, церковную утварь, с
мошенниками и валютчиками. Отдыхать хотелось красиво.
К услугам
дельцов были проститутки, "видеокороли". В Геленджике был
"учрежден" ресторан, в который "пригласительный" билет
стоил пятьдесят рублей. Но и его было мало. Надо было еще получить рекомендацию
"солидного" человека. В Москве действовала лаборатория по размножению
видеокопий и переводу текстов. Кассеты в первую очередь поступали для показа
фильмов посетителям ресторана.
После того,
как подпольные дельцы оказались в одной связке с профессиональными
преступниками, они стали пользоваться услугами сутенеров, личина
провозвестников перестройки померкла. Теперь как-то трудно поверить, что они
являлись проводниками марксова учения в годы застоя. Хотя, как ни странно,
дальнейшее развитие организованной преступности еще теснее связало их с
официальной властью. Но прежде чем говорить об этом, надо рассказать подробнее
о профессиональной преступности.
Профессионально
о профессиональной преступности
…Лекция в
колонии строгого режима. По окончании наиболее любопытные окружили лектора,
стали задавать вопросы. Он уложил в кейс кодексы, заметки, закрыл его и медленно
стал подвигаться к выходу, окруженный слушателями. Уже в гостинице лектор с
удивлением обнаружил в изящном чемоданчике вместо книг завернутые в ветошь
обрезки древесностружечных плит. Озадаченный, а точнее обворованный, лектор
побежал в колонию, где его ждал довольный "слушатель" рядом со
смущенным, но не без гордости, начальником колонии: извините, мол, и не
обессудьте за архаровцев. Но каковы…
Случай с
лектором, который также относится к разряду истинных, напоминает не только
рассказ Куприна. Он заставляет помнить, что явление, единожды появившееся,
будет жить долго. Профессиональная преступность в нашей стране не прекращалась.
По словам самих преступников, к концу 50-х годов сохранилось всего лишь три
процента "профессионалов". Но уже в шестидесятые годы размножились
шулера, квартирные воры, спекулянты и валютчики. Затем появились и те, кто
занимался в виде промысла "мокрыми" делами.
Так, банда
Османова, действовавшая на Северном Кавказе, при завладении автомобилями
убивала хозяев и пассажиров, а трупы сжигала. При нападении на ресторан были
убиты все девять посетителей, сторож и даже собака.
Сейчас газеты
нам сообщают о перестрелках между группами "наперсточников", делящих
сферы влияния.
Профессиональная
преступность отличается несколькими признаками. Во-первых, это промысел, он
является основным источником существования. Возражая, говорят, что многие
карманные воры, например, работают. Да, работают. Много среди них ночных
сторожей с окладом в 80 рублей и дневной выручкой от краж в 400-600 рублей. Явно,
что работа сторожем не что иное, как прикрытие. Но чаще воры предпочитают
прикрываться медицинскими справками о различного рода болезнях, включая
нервно-психические. Такая справка помогает при назначении и исполнении
уголовного наказания, от которого профессиональные преступники не зарекаются.
Поэтому основным источником доходов являются, конечно же, преступления.
Современный читатель благодаря печати хорошо осведомлен о доходах мошенников,
"наперсточников" и пр. Если говорить вообще о ворах, а не только о
карманных, то можно заметить, что за последние десять лет ущерб от кражи
личного имущества возрос в три раза.
Чтобы иметь
хорошие доходы, надо долго и упорно учиться. Поэтому второй признак
профессиональной преступности – обучение навыкам преступной деятельности. Так,
например, карточные мошенники – шулера в период активного возрождения своего
ремесла, конец 60-х – начало 70-х годов, отыскали где-то под Тбилиси известного
во времена нэпа шулера и организовали "академию", как они назвали
свое учебное заведение, в котором престарелый жулик обучал новичков секретам
мастерства. Качественность обучения сказывается на результатах. Так, в стране
ежегодно задерживается за карманные кражи 7-8 тысяч воров, которым затем
вменяется в вину примерно такое же количество преступлений. Однако эти
преступники совершают примерно 600 тысяч краж в год.
Профессиональные
преступники узко специализированы. Кто-то из них лучше других умеет втянуть
клиента, на языке шулеров "лоха", в карточную игру. Другой ловок с
картами. Третий навострился изображать простофилю из посторонних, севшего
попытать счастья, и т.д. Специализация невозможна без кооперации.
Кооперация
потребовала взаимодействия не только между членами микрогруппы, но и между
группами. Так, в 70-е годы в Грузинской ССР был принят уголовный закон,
ужесточающий ответственность за квартирные кражи. Стремление законодателя
понятно – сбить уровень этого вида преступления. Поначалу грузинские квартирные
воры притихли. А затем они стали выискивать объекты посягательства в других
республиках, и в частности в Москве. После ряда стычек с аборигенами было
заключено соглашение. Москвичи подыскивали квартиру для обворовывания,
составляли планы подходов и подъездов, графики прихода и ухода жильцов –
словом, проводили необходимую подготовительную работу. В обусловленный день
прилетали исполнители из Грузии, совершали кражу, отдавали москвичам
украденное, получая взамен обговоренную сумму денег, и в тот же день отбывали
на родину. Очевидна взаимовыгодность такого рода кооперации, повышающей
эффективность и безопасность преступной деятельности.
Кооперация
потребовала правил взаимодействия. Поэтому среди профессиональных преступников упрочились
неписаные нормы поведения, которые регулируют внутренние взаимоотношения. Так,
например, карманный вор, заметивший "работающего" коллегу, должен по
мере необходимости и возможности помочь ему: отвлечь внимание граждан, прикрыть
и пр. Если же "работающий" вор "засыпается", то дело чести
для другого спасти коллегу.
Необходимость
взаимодействия в нелегальных условиях вынуждает профессиональных преступников
пользоваться своим языком, условной системой сигналов, жестов, знаков. Даже
наколки несут информационную нагрузку и многое могут рассказать о человеке.
Правда, в последние годы они немодны, и немодны не только потому, что среди
преступников все больше появляется людей с высшим образованием, но, главное,
потому, что они мешают работе, так как привлекают внимание. Язык преступников
довольно богат. Так, шулера владеют примерно 120-130 словами. Если учесть, что
среднестатистический современный человек употребляет в обиходе не более
полутораста слов, то становится понятным разнообразие деятельности
преступников, коль скоро им для общения понадобилось такое количество слов.
Кроме того, знаками и различного рода сигналами преступники могут многое
сказать друг другу: и то, что есть клиент для игры, а не хватает напарника, и
то, как они будут играть, если напарник незнаком, и многое другое. Поэтому
нормы поведения и специальный, то есть профессиональный, язык являются
обязательными признаками профессиональной преступности. Что же могли предложить
ее представителям преступники из так называемой группы обеспечения?
Оказывается, что включение профессиональной преступности в организованную
принесло выгоды профессионалам. Во-первых, расчлененность преступной
деятельности затрудняла раскрытие преступлений. Превратившись в исполнителей
отдельной операции, квартирные воры, например, не беспокоились не только о
сбыте краденого, подготовке к краже, но и о билетах, такси, ночлеге на случай
нелетной погоды.
Во-вторых,
потребителем приобретенного преступным путем стал тот же преступник из числа
подпольных предпринимателей, что также сулило безопасность последствий. Но
самый большой выигрыш состоял в том, что в организованной преступности
выделилась группа безопасности.
Министр на
"стрёме"
…Колония
усиленного режима в Нижнем Тагиле. Цех по изготовлению велосипедных седел. За
станком – бывший мэр г. Сочи. Серая роба, фуфайка, кирзовые сапоги,
серовато-бледное лицо. Как-то трудно увидеть в нем вальяжного, уверенного в
себе главу города, об успехах и инициативах которого знала вся страна. Зато
нетрудно представить, что вот этот человек, таясь от знакомых, бегал на встречи
с директорами магазинов, где в подворотнях и проходных дворах получал взятки, затем
путал следы, угрожал и уговаривал сообщников. Преступник как преступник.
Входил, пользуясь терминами специалистов из ВНИИ МВД СССР, в группу
безопасности. Как, впрочем, и Чурбанов.
Группа
безопасности стала логическим следствием ряда причин. Во-первых, провал того
или другого звена, лица в организации всегда вероятен. Лучшим способом
подстраховки было наличие своего человека в органах власти и, конечно же, в
правоохранительных органах. По данным исследований, организованные группы
расхитителей остаются незамеченными полтора-два года. Если же им удается
наладить отношения с представителями власти, то средний срок удлиняется
втрое-вчетверо. Если же "прикрытие" очень сильно, то контрольным или
правоохранительным органам не удается привлечь к ответственности обнаруженных
преступников. Так, например, управляющая трестом столовых и ресторанов
Геленджика, называемая в своем кругу "железной Бэллой", ежедневно
получала всю оперативную информацию из уст руководителей отдела по борьбе с
хищениями социалистической собственности. Насриддинову защищали Подгорный с
Брежневым.
Во-вторых,
разрастающееся дело, соблазнительные доходы так или иначе вынуждали подпольных
дельцов сталкиваться с крупными функционерами в бюрократической иерархии. Кроме
того, расширяющийся дефицит привел к тому, что распределение различного рода
благ постепенно сосредоточилось в руках представителей высших эшелонов власти.
Туда-то и тянулись щупальца подпольного бизнеса.
Взаимодействие
подпольных дельцов и крупных чиновников было разным – от прямого соучастия
последних в конкретных махинациях до косвенного прикрытия.
Вот в какой
последовательности развивались события вокруг Геленджика. Он был объявлен
образцовым городом-курортом. Махинаторы сделали немало для известности города.
Она служила прекрасной ширмой. Однако шила в мешке не утаишь. В "Советской
России" появилось сообщение, что не все ладно в образцовом городе. В
ответ, как это часто бывает, компетентные люди провели проверку названных
фактов, и… появилось опровержение. Газета не успокоилась. Вновь появился
рассказ о безобразиях, прикрываемых первым секретарем горкома партии. В ответ –
избрание подозреваемого в попустительстве секретаря делегатом очередного съезда
партии. После такого "аргумента" критикам пришлось прикусить язык. Но
когда неуемный заместитель Генерального прокурора СССР дал санкцию на арест
бывшего секретаря крайкома, перебравшегося на очередной ответственный пост уже
в Москву, то был снят с должности… настырный заместитель Генерального
прокурора.
Вряд ли в этой
борьбе руководители края действовали по указке "боссов". Нет,
конечно. Но они, как и мобилизованные ими работники различных ведомств,
газетчики и телевизионщики, лили воду на мельницу подпольных дельцов.
В конечном
итоге и частично справедливость восторжествовала. Была арестована
"железная Бэлла" вместе с соучастниками из милиции, восстановлен в
должности заместителя Генерального прокурора В. Найденов, исчез с политической
арены член Политбюро ЦК КПСС, который не только смещал принципиального
заместителя, но еще и, по словам А. Ваксберга, оскорбил его при личной встрече,
исчез бесследно и при загадочных обстоятельствах первый секретарь горкома,
оставив среди земляков-геленджикцев память в виде переиначенной пословицы
"сижу у моря, жду Погодина". Однако при напоминании обо всем этом в
памяти всплывают слова, сказанные М. Бакуниным: "От свободы нельзя
отрезать ни кусочка, ибо в этом кусочке и сосредоточивается сразу вся
свобода". Точно так же и справедливость.
Те люди из
преступного мира, которые сотрудничали с представителями официальной власти,
приобретали особое, элитарное положение. Так, например, дельцам из Узбекистана
нужны были пособники из числа руководителей Ткацких, бумагопрядильных фабрик
далеко за пределами республики. Руководителям бригад шабашников из
Краснодарского края нужны были связи с учреждениями, имеющими в руках
фондируемые материалы. Тем и другим необходим был беспрепятственный вход в
различные ведомства, а в них – в самые просторные кабинеты, Следовательно,
нужна была группа людей или один человек, которые соединяли бы многочисленные
нити связей в своих руках.
Такие задачи
не способен выполнять человек, включенный в структуры официальной власти. Он
всегда на виду, занят своими делами. Поэтому специалисты не без оснований
утверждают, что в преступном мире имеются элитарные группы, которые
контролируют деятельность преступных организаций в рамках крупных городов или
даже регионов страны. Поэтому ясно, что в подпольном мире даже самый крупный
чиновник – министр, мэр и пр. – не мог играть главной роли. Он чаще всего
"стоял на стреме", оберегая других от провала или вытаскивая их из
милицейских подвалов. Не исключено, что какой-то духанщик, планы спасения
которого обсуждали Рашидов и Чурбанов, был "министром" преступного
кабинета, а они всего лишь функционерами из группы безопасности.
"Форды"
преступного мира
Итак, что же
отличает организованную преступность? Прежде всего функционально-иерархическая
структура, которая намного сложнее, разнообразнее и гибче, нежели у
профессиональной преступности. Она глубже проникла в общественный организм,
более ловко приспособилась к социально-экономическим и политическим
особенностям нашего общества.
В то же время
имеются два признака, которых нет у всех других видов преступности. В первую
очередь это связь с официальной властью и прежде всего с правоохранительными
органами. Группы профессиональных преступников, проститутки, спекулянты и пр.
также не гнушаются связей с работниками правоохранительных органов. Так, в
одном из столичных аэропортов в начале 70-х годов шулера выплачивали работникам
милиции ежедневные вознаграждения. Причем плата зависела от звания и должности.
Что же касается организованной преступности, то она без связи с
коррумпированными чиновниками существовать не может.
Второй признак
относится к организации деятельности, позволяющей ослабить угрозу уголовной
ответственности. Уже в профессиональной преступности наблюдаются элементы
кооперации, когда деятельность расчленяется на отдельные операции, что
затрудняет раскрытие преступлений.
Элитарные
группы еще мудрее организовали дело. Они стали выполнять обязанности, которые
существуют в любой организации, но применительно к организованной преступности
не являются преступными. Так, например, член руководящей группы убеждает
какого-либо высокопоставленного чиновника в том, чтобы направить дефицитные
материалы в пункт А, а не в пункт Б. Обоснование для такого решения чиновник
всегда найдет. В конце концов можно организовать пожелание трудящихся. В пункте
Б нужные люди найдут, как распорядиться дефицитом.
Или
представитель элитарной группы, которой не удалось спасти какого-то преступника
от суда, добивается сам или через посредников в правоохранительных органах
пустяка – направления осужденного в какую-нибудь конкретную колонию. А там уже
другие люди похлопочут об условиях отбывания наказания. А то и позаботятся об
установлении диагноза смертельной болезни у осужденного. Его досрочно
освободят, как из-за "обреченности" на смерть не представляющего
общественной опасности. Бывали и такие случаи.
Для этих целей
преступный кабинет располагает общими деньгами ("общак").
Если
воспользоваться сравнением, то функции элитарной группы сродни задачам
профсоюзов, который заботится обо всем том, что непосредственно не включено в
трудовые операции, но помогает их результативному выполнению. Исполнитель
должен делать свое дело, не заботясь о возможных нежелательных последствиях.
Кроме реальной помощи по вызволению из рук юстиции, ему гарантировано
своеобразное социальное страхование, а также социальное обеспечение семье по
случаю временной потери "кормильца".
Именно по этой
причине на схеме, отображающей структуру организованной преступности, есть
сферическая линия, отделяющая те группы, которые находятся в области
непосредственной досягаемости уголовного закона – они исполнители, пособники, непосредственные
организаторы конкретных преступлений, - от тех, кто относительно неуязвим,
Неуязвимость относительна. Лидеры получают денежные средства от людей и
источников, которые им неизвестны. Но они отлично осведомлены о нелегальности
доходов. Лидер может в косвенной форме высказать пожелание об устранении того
или другого члена группы подобно тому, как это сделал Сталин, назвав секретаря
ЦК КПСС Кузнецова своим преемником.. Для понятливого человека типа Берии фраза
о преемничестве послужила сигналом к расправе. Но лидер не может не
представлять последствий своего намека. Ему хорошо известны правила игры.
Следовательно, речь идет не об абсолютной безответственности, а о трудностях
доказывания.
Что мы знаем
и что можем?
У многих, кто
прочел эту статью, возможно, появится вопрос: что же получается – подпольный
рынок возник хотя и стихийно, но на основе объективных и благоприятных условий?
Дельцы и боссы лишь упорядочили и расширили его, пользуясь здравым смыслом. Где
же угрозы, убийства, шантаж и прочие привычные признаки мафии? Неужели это то,
что надо знать в первую очередь? Ведь не только западные книги и фильмы, но и
отечественные средства массовой информации, рассказывая об организованной
преступности, чаще живописуют перестрелки, роскошные похороны и памятники,
намекают о контроле со стороны мафии над группами молодежи, терроризирующими
крупные города, нападающими на отделения милиции.
Конечно, есть
убийства, поджоги, шантаж и прочее. Говорить о них надо потому, что необходимо
возбуждать в гражданах чувство социальной тревоги. Но говорить только о них
больше пристало журналистам, кинематографистам, да и только тем из них, которые
гоняются за простенькими эффектами.
Однако
рассказы об ужасах не должны заслонять анализа причин. Если мы будем глубинный
анализ подменять описанием внешних сторон, то уподобимся одному из слушателей,
который предложил автору статьи: а не пригласить ли нам для борьбы с мафией
западных специалистов, которые поднаторели в борьбе с организованной
преступностью? Нет более наглядного примера воздействия внешних эффектов на умы
читателей.
Нужно понять
простое правило: преступность такова, каково породившее ее общество.
Организованная преступность явилась реакцией на тотальную бюрократизацию
общества, на административно-нажимные методы управления хозяйством. Что же
делать? Подсказка содержится в анализе процесса появления и развития
организованной преступности.
Попытки
волевым способом изменить экономические законы и, в частности, отменить
рыночные отношения привели к тому, что рынок не исчез, а переместился в
подполье. Историю обмануть нельзя. Она отомстит. Подпольный рынок, появившийся
взамен того, который должен был существовать легально, сделал в отместку
объектом купли и продажи то, что ему мешало - законы, должности и, следовательно,
честь, достоинство, справедливость. Поэтому глупо надеяться, что возврат к
старому – то есть к тоталитарному устройству общественной жизни – поможет
избавиться от организованной преступности. Ради усиления аргументов в пользу
сказанного приведем пример.
Несколько лет
тому назад законодатели США обсуждали средства борьбы с мафией. Среди
предложений были такие, что существенно расширяли права полиции, развязывали ей
руки. Тогда кто-то из законодателей спросил: не думают ли конгрессмены, что
взамен сицилийской мафии они получат полицейскую? Наше общество имеет, к
сожалению, ответ на подобный вопрос.
Поэтому
развитие рыночных отношений, демократизация, гласность, независимая пресса –
все это условия, которые самым непосредственным и существенным образом ограничат
организованную преступность. Она может развиваться и процветать только в
царстве теней. Если бы в обществе была независимая от бюрократии пресса, если
бы существовали институты, способные прийти на помощь принципиальному
журналисту, вступиться за бескорыстных разоблачителей, протянуть руку
обиженному, просуществовал бы режим Брежнева столь длительное время со всеми
рашидовыми, чурбановыми, насриддиновыми и многими другими, о делах которых
знали, говорили или догадывались многие?
Вместе с тем
уповать только лишь на социально-экономические и политические преобразования в стране наивно. Да, они
обеспечат общее социальное, как говорят специалисты, предупреждение. Но,
появившись, организованная преступность не исчезнет. Она будет видоизменяться,
приспосабливаться. Поэтому нужны не только общие социальные, но и специальные
меры.
Для того,
чтобы специальные меры были эффективными, надо изучать организованную
преступность. Только точное знание позволит прогнозировать ее устранение из
жизни общества.
На сегодняшний
день специалисты довольно хорошо изучили первый слой. Борьба с представителями
этого слоя облегчена не только тем, что он относительно очевиден, но и
благодаря тому, что преступники абсолютно досягаемы для уголовной
ответственности. Следовательно, сосредоточенность усилий на борьбе с дельцами,
а особенно с профессиональными группами преступников стала бы результативной
мерой в борьбе с организованной преступностью.
Когда речь
заходит о профессиональной преступности, то уместно вспомнить об уголовной репрессии.
Однако дело здесь не в том, что закон мягок. Он достаточно суров. Дело в том,
что профессиональные преступники с большей легкостью уходят от уголовного
преследования, а, оказавшись в руках правосудия, нередко отделываются легким
испугом. У органов милиции не имеется достаточного умения, опыта, технических
средств, даже бензина, а чаще всего просто нужного количества людей, чтобы
противопоставить преступникам более грозную силу. Поэтому надо думать не о
введении суровых законов, которые якобы напугают преступников и тем самым
остановят их, а об эффективности деятельности уголовной юстиции.
Достаточно
сведений о преступниках, которые объединяются в группы обеспечения. Разумеется,
что выявление, изобличение их требует еще большего умения, профессионализма,
наличия специальных средств.
Очень трудно
дотянуться до представителей групп безопасности. Ничтожно мало сведений о
деятельности ее представителей, мизерны сведения об элите преступного мира.
Знания о них собираются по крохам из уголовных дел, строятся из логических
заключений, дополняются оперативными сведениями милиции.
Но в то же
время даже отрывочные сведения, которые можно получить в ходе ознакомления с
данными раздробленных уголовных дел, заставляют предположить, что
организованная преступность в Краснодарском крае по своему формированию,
функциям отдельных групп совсем не то, что организованная преступность в
Узбекистане. В одном случае "пирамида" сформировалась подобно
сталагмитам, росла снизу и только в ходе роста сочленилась с представителями власти.
В другом скорее всего было нечто, напоминающее встречное движение.
Специалисты
предполагают, что где-то сформировался только первый этаж и начинает
надстраиваться второй. В одном месте он надстраивается преимущественно над
дельцами подпольного рынка, а в другом – преимущественно над занятыми
профессиональной преступной деятельностью. В третьем месте группы второго и
третьего слоев контролируют места лишения свободы, а где-то этого нет.
Существенно
разнятся в зависимости от республики способы подкупа, шантажа, вовлечения в
преступную деятельность чиновников. Различаются сферы влияния групп. Известно,
что в ряде республик одна-две элитарные группы контролировали преступную
деятельность на территории всей республики. Доходят сведения о создании и действии
коллегиальных органов (так называемой сходки). На ней решаются наиболее важные
общие вопросы:
тактика
поведения в связи с мероприятиями правоохранительных органов;
определение
квоты поступлений в общую кассу;
вынесение
санкций к нарушителям неформальных ("воровских", как иногда
выражаются) норм поведения;
порядок
распределения средств и выделение крупных сумм на какие-либо нужды и т.п.
Имеются сведения о том, что собирались крупные сходки, где делились сферы
влияния, захватывающие крупные территории.
Словом, многое
еще нужно узнать. И вместе с тем у нас нет специального научного подразделения,
которое исследовало бы организованную преступность. А без точного знания, без
разработанных методик могут оказаться бессильными специальные подразделения
практических работников, которые тоже создаются с большим скрипом.
Не признав и
не изучив организованной преступности, мы по-прежнему будем утешать себя
успехами в борьбе с ней, когда на скамье подсудимых находятся девять человек, а
в преступную деятельность были втянуты десятки, а то и сотни людей.
В этой связи
специалисты из ВНИИ МВД СССР предлагают включить в разрабатываемый уголовный
кодекс понятие "преступная организация", или "преступное
сообщество". Доказательство причастности лица к ней было бы основанием для
строгого наказания. Еще строже отвечали бы организаторы и руководители таких
организаций. Предложение заслуживает внимания. Но у него есть слабые стороны и
соответственно противники.
Установить
принадлежность к преступной организации, с одной стороны, легко, а с другой
стороны – если вспомнить роль и место представителей группы безопасности,
группы лидеров – не так-то просто. Еще труднее выявить действительное место
того или другого человека. Врач, выдавший больничный лист преступнику, которые
поехал на сходку, кто он: случайно позарившийся на вознаграждение или член
сообщества? Не соблазнятся ли органы уголовной юстиции легким путем,
позволяющим быстро доложить об очередных успехах?
Оснований для
опасения достаточно. Бороться с нетрудовыми доходами надо. Но непродуманный,
скороспелый закон о борьбе с ними привел к непредсказуемым последствиям.
Пьянство тоже желательно победить, но таким образом, чтобы не росло
самогоноварение. От борьбы с нетрудовыми доходами и пьянством в большей степени
пострадали трудяги и трезвенники, не говоря уже об уроне справедливости,
законности, нравственности. А что, если понятие преступного сообщества будет на
практике толковаться слишком широко и вольно? Как в таком случае защитить
гражданина при нашей все еще громоздкой и недемократической машине правосудия? Так
называемое "витебское" дело, когда вместо одного действительного
убийцы были привлечены к ответственности семнадцать невиновных, заставляет
задуматься. Видимо, борьба с очень опасными преступлениями с помощью сурового
закона должна уживаться с демократической процедурой расследования и судебного
рассмотрения. Это обстоятельство тоже надо учесть, когда рассматривается вопрос
о введении в уголовный закон нового понятия.
Словом,
разработка и принятие закона не терпят поспешности, как недопустимы волокита,
снисходительность при соблюдении демократически принятых законов. У нас же пока
наоборот. Возвращаясь к теме борьбы с организованной преступностью, есть смысл
еще раз напомнить слова Ф. Бэкона: "Знание – сила". Прежде чем
выбрать нужные меры, надо тщательно изучить преступность, ознакомить с
состоянием дел общественность, а затем обсудить и принять законы.
Автор
благодарит сотрудников ВНИИ МВД СССР А. Волобуева, Е. Галкина, В. Пахомова, чью
схему и конкретные данные он использовал в статье, а также А. Гурова, чьи
советы по освещению "внутренних" процессов профессиональной и
организованной преступности были приняты автором.
***